Читать «Заговор» онлайн - страница 326

—    Мне горько, что я имею несчастную долю сообщить вам об этом, — нескладно сказал Нежлен, — я всег-

да считал вас, брат мой, одним из лучших в нашем мире.,.

—    Не будьте лицемером, Нежлен. — Леже понял, что

его задачей остается лишь одно: затянуть время до того момента, когда Ренуар ворвется сюда с полицией. Значит, нужно держать Нежлена за столом до последней возможности... —< Вы всегда ненавидели меня, и я это знаю. Однако вы вынуждены будете привлечь к моему убийству других людей из братства и останетесь величайшим преступником закона:    смерть    моя    возможна

только решением специального суда.

—    Увы, брат мой... — Голос Нежлена был спокоен и даже нетороплив. — Суд уже состоялся, и вы, после разговора со мной, услышите его заключение из уст самих судей.

—    Даже так? Тогда вы нарушили Устав еще в одном: вы не имеете права судить меня заочно. Вы должны дать мне право защищаться и приводить доводы в свою пользу, иначе, по Уставу, это будет неправый суд. Вы все станете преступившими Устав и должны будете подвергнуться аналогичному суду.

—    Как жаль, брат Леже, что столь светлый и талантливый ум не был использован во благо братства, ¹— ханжески изрек Нежлен и воздел глаза к небу. — Однако вы забываете, брат, что Устав предусматривает один случая нарушения обычной процедуры: скорый суд в отсутствие обвиняемого, если вина обвиняемого может повлечь за собой гибель братства.

—    А кто вынес такой вердикт? Это должно было решать собрание братьев, причем всеми голосами, с возможным минусом одной десятой голосов.

—    Мы имеем такое решение, — неуверенно сказал Нежлен.

—    Вы лжете! Вы затеяли не правый суд, а убийство.

Теперь Леже был уверен, что его слушает не один

Нежлен. За занавесками были люди, весьма возможно, те, кто должен был его убить. И чем отчаяннее становилось положение, тем больше одолевала его жажда жизни. Уже не родина, не ее благо были главным — главным становилась возможность дышать, видеть, ходить, самая малость из выделенного человеку при рождении. Заботы, симпатии, привязанности — все это осталось за дальней чертой, как и преуспевание, блага, честолюбие. Мелочь, думал он, если судьба оставит его в живых, он станет совсем иным. Теперь он оценил неоценимое, осмыслил

то, к чему человек приходит только в истекающие минуты жизни, когда ему открывается высочайшая философия существования, никогда не изучаемая наука высших ценностей. Как несправедлива природа к лучшему своему созданию — человеку, давая ему возможность лишь в последние минуты оценить по сути то, чем он беззаботно владел столько длинных лет, прожигая их на бесплодные надежды и бесполезные проекты, на эмоции, достойные только животных, на обиды и подлости, оставляя за пределом его разумения главное. Вероятно, все это сделано для того, чтобы человек, в жизни возомнивший себя владыкой всего сущего, в последние минуты бытия осознал всю бесконечность непознанного и изумился простору, который остался за границами доступного ему.