Читать «Флагелляция в светской жизни» онлайн - страница 301

К этому моменту я плакал навзрыд и чувствовал себя ужасно из-за того, что плакал как маленький. Наконец, после, наверное, сотни шлепков Марджи остановилась. Она подняла меня на ноги и сказала:

— Джон, тебе может показаться, что я наказала тебя слишком строго, но ты заслужил это. Если ещё когда-нибудь ты провинишься в этом доме, то получишь того же! А теперь марш в комнату и не выходи до ужина.

Я был рад тому, что все закончилось, и быстро ретировался. Часа два я просто лежал на животе, прислушиваясь к боли в нашлёпанной попе. Затем отец Вилли пришёл домой. Я слышал, как Марджи разговаривала с ним о происшествии с картиной.

Я расслышал, что Вилли накажет отец, и очень обрадовался, что мне это не грозит. Позже я был окончательно обрадован, узнав, что фраза “Вилли накажет отец” означала, что Вилли будет выпорот ремнём!

Порка при свидетелях

В большинстве семей, когда я рос, отшлёпать ребенка было самым распространенным способом поддержать дисциплину. Обычно наказания не были особо суровыми. Так что меня регулярно шлёпали и я воспринимал это как естественную часть нормального детства. Конечно, я не получал от этого удовольствия, но никогда и не пытался сопротивляться шлёпанью. Пока не стал тинэйджером.

Когда мне стукнуло 14, я стал воспринимать шлёпанье все с большей и большей неприязнью, так это сильно унижало мое созревающее чувство собственного достоинства, особенно, когда за дело принималась мама.

Каждый раз я качал права, что я слишком большой, чтобы с меня снимать штаны и шлёпать по голой попе щёткой для волос. Я перебрал все возможные аргументы, чтобы убедить ее пересмотреть свои методы.

Я подчеркивал, что наказание по голой попе слишком унизительно с учетом моего физического созревания (мама, я практически мужчина!). Я пытался настоять на «более взрослых» формах дисциплины, или хотя бы чтобы шлёпал меня отец.

К сожалению, этот аргумент отметался тут же; мама отвечала, что именно этот фактор — унижения — они с отцом считали самой эффективной частью шлёпанья. Более того, она говорила, что если я веду себя как маленький, то и шлёпать меня следует как маленького: по голой попе, лёжа у нее на коленях — вне зависимости от моего возраста, зреющего тела и неуместной гордости.

Однажды я неосмотрительно поднял эту тему одним субботним утром, когда мы с мамой были в гостях у маминой подруги миссис Вент. Случилось вот что: мама завела разговор о детях в целом, о том, как сложно их воспитывать, и о том, что отшлёпать ребенка — стопроцентно работающий метод, согласно её опыту.

В скорости разговор дошёл до сравнения методик шлёпанья в наших семьях и до унизительного обсуждения подробного сценария моих наказаний.

Конечно, такая тема для разговора была не внове. В детстве можно было уже привыкнуть к тому, что мама, например, невзначай расскажет кому-нибудь в твоём присутствии, как тебя приучали к горшку. Но этот разговор меня совершенно вывел из себя, и я выпалил что-то дерзкое, чем вызвал гневную перепалку с матерью, а затем, когда миссис Вент вмешалась в разговор — я нагрубил и ей.