Читать «Нa горных уступах» онлайн - страница 85

Мужик сидит в другом крыле, в другом конце здания; должно быть, спит теперь на соломе… глаза у него закрыты… а эти — тут, сквозь стены смотрят в душу Собка.

Корчится душа и извивается под их взглядами, хочет укрыться и не может бежать.

Восстало тело — бешеное, злое, растравленное, охваченное отчаянием — против души.

— Что ты со мной сделала? — стонет оно. — Что ты со мной сделала?!

Ноздри, ноздри, которые потянули уже вольный воздух; глаза, которые уже выглянули за стену, в мир, у них словно зубы оказались, и они грызли и рвали Собкову душу. Два бледных, выразительных, упорных зрачка мужика из-под Гдова уходили в нее все глубже и глубже.

Он был там, на стене!.. Один прыжок!.. Ветер бы его не догнал!.. Теперь он был бы уже у венгерской границы.

Собку казалось, что у него что-то свистит над ухом, словно его собственная чупага, которой он кружит над головой, кружит со страшной силой от радости, от огня, что в крови играет!

Там, там, где-нибудь в лесу, под Посредним Верхом, как притаившиеся рыси, сидят его товарищи, братья. Там сидят они у костра и поют вполголоса грозный напев чернодунайского разбойничьего марша. Поют вполголоса песню, о которой никто не знает, когда и кто сочинил ее, песню, от которой качаются ели и спящие орлы срываются с ветвей и шумят крыльями в темноте, ослепленные, гневные и испуганные. Там поют его братья, и только на кобзе некому играть, так как он, Собек Яворчарь, сидит в Виснице. В Виснице — он, о ком мужики говорили: кого уж кого, а Собка Яворчаря не скоро поймают, — легче дикую козу за рога рукой схватить!.. Он, о ком девки сложили такую песенку:

Опутало сокола бабье лето сетью, — Яворчарь наш Собек через сеть проскочит! Опутало соколу бабье лето крылья — Яворчарь не дастся — всех он обморочит!

Он, о ком девки любили петь:

Сяду от работы отдохнуть на камне, Сон мой, сон любимый, тошно без тебя мне!.. Сон мой, сон любимый, ты не нужен боле — Мчит из леса Собек — убегай ты в поле!..

В глаза ему хлынули вдруг горы, как град весною, что вырвется из-за скал. Тут луга зеленеют, там вода в озере играет, там овцы блеют, белея вдали, позванивая колокольчиками; все звенит, поет, гудит на полянах. Там девки поют, там горцы… вот вышла какая-то из-за скалы: э-э-э-эх!.. там кто-то отвечает ей из-за горы: гоп! гоп!.. Там на кобзах, на гуслях, на вербовых свирелках играют, на длинных, далеко звучащих рожках играют горцы, пастухи, погонщики! Тут в шалаше огонь горит: парень пляшет, семенит ногами, искры под крышу летят… Притопнул, запел!

Аль я парень не пригожий? Аль тут есть меня моложе? Черны очи, черна бровь, А в самом огонь — не кровь!

Ногой в землю вбился, в глину, а какая-нибудь девка поет у стены из угла:

Ты мне, парень, всех милей, Подходи ко мне смелей, Дам барана, водки флягу, А захочешь, наземь лягу!..

Только искры в крышу бьют, а гусли бренчат, словно в них черт ощенился!