Читать «Der Architekt. Без иллюзий» онлайн - страница 84

— Они для этого созданы, — фыркнул второй. — Заглядывать и отслеживать.

— Лучше бы бандитов ловили, — сказал первый.

— Вы начали рассказывать что-то про охоту, — напомнил я. Меня мало интересовал эсэсовец и то, чем он занимается. В самом деле, у каждого свой долг, своя сфера ответственности. — Что-то не пойму — какая охота может быть летом? Я, конечно, не охотник, но мне казалось, что этим делом занимаются осенью, когда животные уже нагуляли жир и успели завести потомство.

— У этих кабанов мало шансов уцелеть, коль скоро они оказались в эпицентре военных действий, — со смешком отозвался второй офицер, — а тут удачно совпали сразу несколько обстоятельств…

Он не договорил — поперхнулся булочкой и принялся кашлять. Похоже, оказавшись в этих диких степях, все мы утратили какие бы то ни было манеры. Прямо вот не знаю, что мы будем делать, когда снова окажемся в Берлине на великосветском приеме… ну, допустим, хоть у моего замечательного брата. Наверное, нажремся шампанского как свиньи и будем отмачивать окопные шутки на страх пожилым графиням.

— Его отец много лет был егермейстером у графа Леопольда Шитовски-Шимборски, — пояснил первый офицер, похлопывая приятеля по спине. — Сам Гуго, разумеется, с детских лет увлекается охотой и превосходно разбирается во всех ее тонкостях. Так, Вальдау? — наклонился он к лицу своего товарища.

Тот обтерся салфеткой и кивнул.

Так я познакомился с лейтенантом Вальдау. Он участвовал в разминировании Харькова. Ему было двадцать два года, как он нехотя сообщил. Белокурый, с нежным румянцем, он стригся почти наголо. Едва его волосы отрастали, как начинали сами собой складываться в девчачьи локоны — что, вероятно, вызывало гнусные насмешки со стороны его лучших друзей.

Второго лейтенанта звали Курт Штраубе. С третьим их приятелем, обер-лейтенантом Хельке, я познакомился вечером, когда мы вчетвером посетили местный очаг культуры — оперетту.

В Харькове имелся настоящий драматический театр, где местные актеры с ввалившимися глазами играли душераздирающие русские пьесы, в которых никто не понимал ни слова. К счастью, как объяснили мне мои новые товарищи, вскоре сюда приехала берлинская оперетта.

Вечером у Вальдау с лейтенантом Штраубе вышел короткий спор по поводу искусства.

— Лично мне больше нравилась драма, — объявил Штраубе. — Она отвечает германскому ощущению трагического. А в заунывных песнопениях на музыку Чайковского слышится обреченность этого печального, полудикого народа, рассеянного в пыльных степях.

— Театр должен поднимать настроение солдат, — возра зил Вальдау. — В толк не возьму, почему ты этого не понимаешь.

— Для меня загадка совершенно в другом: как может поднимать настроение солдат такая вульгарщина, — ответствовал Штраубе. — Черт тебя побери, Вальдау!.. Как будто с тобой можно всерьез дискутировать об искусстве! Ты еще ребенок. Приходскую школу хотя бы закончил или был исключен за неуспеваемость? — С этими убийственными словами Штраубе повернулся ко мне: — А вы что скажете, Шпеер?

Я мгновенно почувствовал себя ужасно старым: