Читать «Der Architekt. Без иллюзий» онлайн - страница 37
Андрей Леонидович Мартьянов
Беседовать за обедом о делах не принято, поэтому мы ограничились обсуждением чешской национальной кухни (по мнению госпожи Лины, слишком жирной и тяжелой) да новостями кинематографа — наряду с Берлином и Мюнхеном Богемия в последние годы стала одним из крупнейших европейских центров киносъемок, студии «Баррандов» и «Люцерна» снимали фильмы по заказам рейхсминистерства пропаганды, а Йозеф Геббельс питал далеко не всегда целомудренную страсть к чешским актрисам — история его давнего романа с Лидой Бааровой была общеизвестна.
— Пойдемте в курительную комнату, — предложил Гейдрих после десерта. — Я сам не курю, но для гостей держу неплохой выбор сигар и трубочного табака. Заодно постараюсь осветить некоторые подробности нашего здешнего бытия — уверяю, таких сведений от промышленников или министерских сотрудников вы не получите. Они вряд ли способны видеть картину цельно, объемно, а мои возможности более широки.
В этом вопросе я абсолютно согласен с обергруппенфюрером — несмотря на «почетную ссылку» в Прагу, Рейнхард Гейдрих оставил за собой пост руководителя РСХА. Подозреваю, что повелитель Богемии является самым осведомленным человеком в империи.
Нет, не Гитлер, а именно он — фюрер зачастую предпочитал устраняться от расстраивающей его информации, а ближайшее окружение этим охотно пользовалось, поддерживая пагубную тенденцию и не желая огорчать главу государства. В результате «цельности картины», о которой только что говорил Гейдрих, в ставке не наблюдалось, что вело к множеству неприятных коллизий…
Курительная была выдержана в классическом «габсбургском» стиле — деревянная обшивка стен, охотничьи трофеи, несколько выцветших гобеленов, серебряные подсвечники, камин. Обергруппенфюрер извлек из бара бутылку «Шато де Триак» двадцать девятого года, я набил трубку и расположился в кресле.
— Вы ведь не политик, господин Шпеер? — полувопросительно-полуутвердительно сказал хозяин замка. — То есть никогда раньше не занимались политикой как таковой, верно? Не выступали на митингах и партийных съездах, не участвовали в принятии важных решений…
— Какие митинги, о чем вы? С моей чудовищной косноязычностью? Перед большой аудиторией я теряюсь и не могу слова вымолвить!
— Знаю, — кивнул Гейдрих. — Оратор из вас никакой, помнится, в тридцать девятом году перед днем рождения фюрера вы поставили его в довольно неловкое положение.
Я вежливо посмеялся — было такое. Накануне пятидесятилетия Гитлера мне пришлось открывать для автомобильного движения новую трассу в Берлине, все ожидали, что я выступлю с трибуны перед Бранденбургскими воротами, но собравшаяся вокруг многотысячная толпа ввела меня в каталепсию и я выдавил в микрофон лишь две фразы: «Мой фюрер, докладываю о завершении строительных работ "оси Восток — Запад
