Читать «Cемья Ратон» онлайн - страница 5

Полдюжины самых прекрасных из них спрятались под морскими растениями. Впрочем, виноват, я ошибся: здесь их всего пять. Шестое место пусто!

Вот теперь эти устрицы раскрываются под лучами солнца, чтобы подышать свежим морским ветерком. В то же время раздается звук жалобной песни, точно покаянный стих.

Створки моллюсков медленно раскрылись. Среди их прозрачных бахромок обрисовывается несколько лиц, которые очень легко узнать. Одно из них принадлежит Ратону, отцу, философу, мудрецу, умеющему мириться с жизнью во всех ее разнообразных видах.

«Конечно, — думает он, — поживши в образе крысы, снова обратиться в мягкотелое — не особенно приятно! Но надо быть благоразумным и смотреть на все философски!»

Во второй раковине гримасничает недовольное лицо, глаза которого мечут молнии. Тщетно пытается оно выскочить из своей скорлупы. Это — госпожа Ратонна, и она говорит:

— Быть запертой в этой перламутровой тюрьме, мне, занимавшей первое место в нашем городе Ратополис! Мне, которая дойдя до фазы человека, была бы знатной дамой, может быть, принцессой!.. Ах, этот негодяй Гордафур!

В третьей раковине виднелось глуповатое лицо кузена Ратэ, добродушного дурачка, немного трусливого, который настораживает уши при малейшем шуме, точно заяц. Надо вам сказать, что он усердно ухаживал за своей кузиной. Однако, как известно, Ратина любила другого и Ратэ безумно ревновал к этому другому.

— Ах! — стонал он, — какая горька участь! Когда я был крысой, я по крайней мере мог бегать, удирать, прятаться, избегать кошек и крысоловок! Здесь же достаточно, чтобы меня выловили вместе с дюжиной подобных мне, — и жестокий нож грубо раскроет меня, затем мне придется красоваться на столе какого-нибудь богача… Меня проглотят, быть может, даже живьем!..

В четвертой раковине пребывал повар Рата, господин, очень гордившийся своими кулинарными талантами, очень чванившийся своим умением.

— Негодный Гордафур! — кричал он. — Если мне когда-нибудь удастся захватить его в одну руку, — я сверну ему шею другой! Я, Рата, который приготовлял такие прекрасные блюда, что некоторые даже запомнили мое имя, должен теперь торчать здесь, вклеенным между двумя скорлупками! А моя жена Ратанна…

— Я здесь! — ответил голос из пятой раковины, — Не огорчайся, мой бедный Рата! Если я не могу приблизиться к тебе, — я все же здесь, возле тебя! А когда ты снова поднимешься по ступеням совершенства, — мы поднимемся вместе!

Добрая Ратанна! Толстая пышка, очень простодушная, очень скромная, нежно любящая своего мужа и, подобно ему, искренно преданная своим хозяевам.

Затем печальная песня зазвучала снова, точно похоронная жалоба. Несколько сотен несчастных устриц, также ожидавших своего освобождения, присоединились к этому жалобному концерту. Это могло надорвать любое сердце. И насколько усилилось бы горе Ратона-отца, и Ратонны-матери, если бы они узнали, что их дочери уже не было возле них!

Внезапно все стихло. Створки раковин снова затворились.