Читать «Горожане солнца: детская фантасмагория здравого смысла» онлайн - страница 164

— Было великое, а стало паршивое, — вылетело из Фары, а Директор закричал:

— Смотри! Смотри кругом! Смотри, как соединились все стихии и материалы во имя нашей победы! Металл и снег, темнота, уголь и пар — все вещества ныне жертвуют собою во имя свержения Часов, и все они будут прославлены в Новом времени. Зауч, отстраненная от предстоящего сегодня сражения, обречена на исчезновение в будущем; но, насильно привлеченная к подвигу во имя воцарения вечности, она спасется от гибели и получит возможность! Наравне с другими! Вступить! В грядущую! Жизнь!

Последнее звучало отрывисто, так как Фара уцепилась за воротник директорского фрака и трясла его:

— Значит, можно сделать ради вашей вечности что угодно! А зачем она тогда сдалась! Если в ней будет тошнить от сделанного! Вечная тошнота! Вот вам чего надо! А мне такого не надо! Меня и так все время тошнит! Я-то как раз хотела...

— Чтобы разделить нашу судьбу, пойми, нашу судьбу в грядущем мире, Зауч должна, пойми, должна иметь общую с нами судьбу в этом мире. — перекрикивал Директор и, забывшись, тоже встряхивал Фару.

А она, не чувствуя этого, вопила:

— И никого вы, значит, не любите, кроме своих дурацких Часов!

Пригоршня метели залетела в ее разинутый рот. Фара захлебнулась и закашлялась. Она разжала руки, и Директор разжал. Она оступилась, ухватилась за обледеневшую броню, в отчаянии ударила по ней кулаком — пальто ее, расстегнутое, раздуло ветром, и большой кухонный нож выпал на снег. Сердце Мишаты сжалось. Растрепанная, сморщенная Фара озиралась кругом на лица, растерянно на нее смотревшие. Остановила взгляд на Мишате.

— Скажи ему, — хрипло потребовала Фара, — скажи 1ы ему, чтоб Зауча отпустил немедленно!

Мишата молчала.

— Ты что, оглохла? — подступая, закричала опять Фара. — Потребуй от него, живо! Живей!

Мишата стояла и не могла шевельнуться. Ей надо было покачать головой, она должна была покачать, но не могла: голова и шея словно окаменели.

— Нуты, чертова снежная кукла! — крикнула Фара, и слезы как искры брызнули у нее из глаз. — Ну сделай же что-нибудь! — Мишата стояла оцепенев. Фара наставила на нее палец: — И ты хочешь сломать Часы? Да ты сама механизм! Заводная игрушка, болванка на батарейках. Да ты хуже любого часовщика! Посмотри на себя получше! Да ты от дневного света воротишься! На тебе волосы все сгорели! Кости торчат, как у падали, в лохмотьях ходишь, в плесени спишь, паутиной питаешься! Да тобой хоть в футбол уже играй, хоть кол забивай! Да ты вообще хоть что-нибудь чувствуешь? Хоть что-нибудь, хоть чуть-чуть? А? Ну, говори, говори, — затопала она ногой, — быстро говори Директору, что уйдешь сейчас со мной, если Зауча не отпустят!

— Я не могу такого сказать, — произнесла Мишата. Она стояла опустив голову, и Фара застыла, — я ничего вообще не могу. Я все чувствую, но внутри. А снаружи меня и нету, я просто туфли, в которых сегодня ходит судьба.

— Гадина! — крикнула Фара даже с каким-то изумлением и отшатнулась. — Ну ладно! Ладно! — повернулась она к Директору. — Оставайтесь вы все, а я пошла. Посмотрим, как вы будете устраиваться с вашей вонючей вечностью! А своих друзей освобожу и без вас! Сама придумаю что-нибудь! Ну, — взмахнула она волосами, — последний раз: меняете меня на Зауча?