Читать «18+» онлайн - страница 18

— Я обожаю английскую литературу. Мистер Митчел лучший! Ты вот знал, что Шекспир изобрёл слово blushing? (*пер. застенчивый — примечание автора). Он постоянно рассказывает нам что-то интересное!

— Кто, Шекспир? — наигранно удивился отец.

Я закатила глаза.

— Очень смешно.

Отец снова засмеялся, второй раз за день балуя мой слух этим звуком. А я не выдержала и тоже захохотала. Просто атмосфера была такой замечательной, что хотелось улыбаться. Как же хорошо дома!

Папа резко прекратил смеяться и с лёгкой улыбкой стал всматриваться в моё лицо, и я уже понимала этот взгляд — отец снова думает о маме. Я вмиг стала серьёзной, позволяя тому предаваться воспоминаниям. Так всегда бывает. Папа смотрит на меня, а видит маму. Потом он подолгу молчит, а я терпеливо жду. Но сегодня что-то пошло не так…

— Ты так на неё похожа…

Я выровнялась на стуле, будто вместо позвоночника внутри вдруг оказался металлический кол. После смерти мамы, мы ни разу о ней не говорили…

— И внешне, и характером. Поведением… и даже смеёшься, как она.

Я аккуратно исподлобья глянула на отца. В его взгляде не было горечи, лишь безграничная любовь. И вот уж не знаю, к кому — ко мне или к маме.

— Расскажешь о ней?

Отец слегка пожал плечами.

— А нечего рассказывать. Просто посмотри в зеркало. Она была такая же добрая, невероятно красивая. Так же легко увлекаемая. Её глаза также светились, когда она говорила о чём-то, что её действительно интересовало. Умная, целеустремлённая. Совершенство.

Отец говорил эти прекрасные слова таким тоном, будто рассказывал очевидные вещи. Например, что небо — голубое, а трава — зелёная…

— Ты, правда, считаешь, что я такая? — тихо спросила, уставившись на свои руки, перебирающие край обычной чёрной футболки. — Добрая, красивая…

— Дочь, посмотри на меня.

И вот это тот самый тон, который я обычно привыкла слышать от отца — вроде мягкий, но в то же время повелительный. Ослушаться просто невозможно.

Я подняла затуманенный слезами взгляд и посмотрела папе прямо в глаза.

— Маша, ты — замечательная девочка. Точнее, девушка. Уже совсем взрослая… Ты — лучшая дочь, о которой я мог бы мечтать. Я горжусь тобой и очень люблю, хоть и разучился выражать эмоции…

— Я знаю, пап, — прошептала, едва сдерживая слёзы.

Одна солёная капля всё же скатилась на щеку и упала прямо на стол, а мне стало стыдно. Я всегда стеснялась плакать при отце. Закрывалась в комнате и тихо рыдала в подушку, оплакивая свои обиды. Вот и сейчас стало неловко, и я быстро вытерла рукой стол от следов своего позора.

— А ну иди сюда, — ласково произнёс отец.

И я, словно во сне, встала со стула и на каменных ногах двинулась к родителю. Он широко развёл руки, а потом крепко обнял меня, стискивая своими большими сильными ладонями. Конечно, я разрыдалась. Папа гладил меня по спине, успокаивая, шептал что-то уверенным и таким родным голосом. А потом раздался дзинь.

— Это духовка? — промямлила в мокрую толстовку отца.

— Ага, — довольно ответил тот.

— Только не говори что это твоя…

— Лазанья, — закончили предложение одновременно и рассмеялись.