Читать «13 кофейных историй» онлайн - страница 55

И леди Милдред… бабушка… она бы не одобрила.

…Старая графиня Эверсан выглядит ничуть не старой. Такой, как на портрете: уверенной в себе дамой неопределимого возраста – может, около тридцати, а может, уже и за сорок. На молочно-белую кожу лба падает один-единственный локон цвета кофе – так же, как у меня, когда я снимаю шляпку. Тонкие пальцы машинально вертят трубку. Темно-синее платье стекает с кресла, как вода.

– Что есть предательство, милая Гинни? – спрашивает она, рассеянно улыбаясь. Я внимаю ей завороженно, не в силах ни вымолвить слово, ни даже ресницы опустить. – Маленькие девочки мечтают о пони и о принце. И пони даже важнее. Потом они вырастают и забывают свои прежние желания. Это предательство?

Я хочу сказать «нет», но губы не слушаются. Мягкий ворс альравского ковра щекочет колени. Стены словно подернуты зыбким туманом, в котором время от времени вспыхивает что-то, ярко, точно молния.

– Это изменение, милая, – говорит бабушка. Из трубки, как прежде, сочится дымок – пока тоненькая струйка, но она становится все гуще. – Мир непостоянен. Каждую секунду он принимает иной облик. Что-то уходит, что-то остается… Не тосковать об ушедшем, отпустить его – это разве предательство? – произносит она и тут же отвечает себе: – Нет, не предательство. Это изменение. А траур по любимым людям? Должен ли он быть вечным?

Дым материальными волнами оседает на ковер. Мне кажется, что на ощупь эта странная субстанция должна напоминать пух – мягкий и нежный. Как перышко, которым мама щекотала мне шею, когда я не хотела вставать рано утром…

– Близкие люди никогда не захотели бы, чтобы те, кто остается, горевал о них вечно. Если они действительно любили и были любимы, то пожелали бы живым счастья. Милая Гинни… – Улыбка леди Милдред становится печальной. – Ты жива и свободна. Весь мир ждет… Верные друзья, путешествия, приключения… и любовь, да, да, любовь, моя маленькая Гинни… А ты спряталась в свою скорлупу посередине между прошлым и будущим. Тебе невыносимо вспоминать старые времена… но и строить планы тоже слишком больно… О, милая, ты еще так молода… не спеши так ко мне… Милая, милая Гинни… будь счастлива…

Трубка раскачивается в ее пальцах сильнее и сильнее.

А затем вдруг падает прямо на волны дыма, твердого, как камень, – и раскалывается с оглушительным треском.

Я села на кровати, обливаясь холодным потом. И отчетливо почуяла запах дыма. Не табачного… Нет. Густого, горького, будто горит тряпка. Отвратительный, такой знакомый запах…

– Мэдди! – почти беззвучно прошептала я в темноту. Сердце гулко колотилось от страха. – Мэдди! – Голос наконец подчинился мне. – Мадлен, ты здесь?

Что-то грохнуло, зашуршало… Щелкнул выключатель – и лампа под розовым абажуром разогнала мрак. Мэдди стояла, кутаясь в ночную сорочку, и глядела на меня шальными спросонья глазами. Зрачок превратился в точку.

– Дымом пахнет, – объяснила я, выпутываясь из душного одеяла и нашаривая рядом с кроватью домашние туфли. – Чуешь?

Она повела головой, как-то по-звериному сморщивая нос, и вдруг прижала ладони ко рту. Карие глаза испуганно распахнулись.