Читать «12 великих античных философов» онлайн - страница 743

– Клянусь Зевсом, – отвечал Кир, – ни в кого из присутствующих.

– Но тогда тем более, – заметил юноша, – я не мог попасть и в отсутствующих.

– Да нет, клянусь Зевсом, – возразил Кир, – ты попал вон в того всадника, скачущего возле колесниц.

– Отчего же тогда он даже не обернется?

– Похоже, сумасшедший какой-то, – ответил Кир.

Услышав это, юноша помчался посмотреть, в кого он попал, и нагнал Феравла, у которого вся борода была в земле и крови, струившейся из разбитого носа. Подъехав к нему, молодой человек спросил, не ранен ли он.

– Как видишь, – отвечал тот.

– В таком случае, я дарю тебе своего коня.

– За что это? – спросил Феравл. Тогда сак рассказал ему, как было дело, и в конце прибавил:

– Я уверен, что попал в доблестного мужа.

– Конечно, – заметил на это Феравл, – будь у тебя больше благоразумия, ты мог бы подарить коня кому-нибудь другому, кто побогаче меня; но раз уж так случилось, я приму твой дар. Однако я молю богов, подставивших меня под твой удар, дать мне возможность сделать так, чтобы ты не раскаивался в своем даре. Теперь же, – добавил он, – садись на моего коня и уезжай, а я скоро присоединюсь к тебе.

Такой обмен совершили они между собой. А у кадусиев победу одержал Рафин. Кир устроил также заезды колесниц, по очереди друг за другом. Всех победителей, чтобы они могли принести жертвы и попировать, он оделил быками и чашами. Сам он тоже взял себе быка в качестве награды за победу, а доставшиеся ему чаши подарил Феравлу за то, что тот, по его мнению, великолепно обставил его выезд из дворца. Торжественный порядок царского выезда, установленный тогда Киром, сохраняется в Персии и поныне, разве что иногда не бывает жертвенных животных, когда царь не собирается совершать жертвоприношения. В тот день, по окончании состязаний, все вернулись обратно в город и отправились обедать: те, кому были подарены дома, – по своим домам, а остальные – в лагерь.

Что касается Феравла, то он пригласил к себе сака, подарившего ему коня, и угостил его на славу. Когда же они покончили с трапезой, Феравл наполнил кубки, которые он получил от Кира, и, выпив за здоровье гостя, подарил их ему. Видя множество прекрасных покрывал, роскошную обстановку и массу слуг, сак задал хозяину вопрос:

– Скажи мне, Феравл, ты и на родине у себя принадлежал к числу богатых?

– Каких там богатых, – отвечал Феравл. – Я был как раз из тех, кто живет трудом своих рук. Мой отец, сам работая не покладая рук, едва мог содержать меня и дать воспитание, какое полагается мальчикам. А когда я подрос, он никак уже не мог прокормить меня, не понуждая к работе, и потому отвел меня в деревню и велел трудиться. [1304] С тех пор, пока отец был жив, я уже сам содержал его, вскапывая и засевая ничтожный клочок земли, который, впрочем, был не так уж плох и даже отличался своеобразной справедливостью. Ведь сколько он принимал зерна, столько по-честному и отдавал, и даже с некоторым избытком, а иногда, в силу особенного своего плодородия, возвращал мне вдвое против того, что получал. [1305] Вот так жил я у себя на родине, а все это, что ты теперь видишь, подарил мне Кир.