Читать «...И вся жизнь» онлайн - страница 2

Вот где собака зарыта: переврал фамилию секретаря горкома партии. Лихорадочно листаю блокнот. Ведь всех членов президиума собственноручно переписал по моей просьбе заведующий особым сектором горкома. Вот и его записка. Ясно написано: «Павлюченко», а не «Павлюков». Значит, не моя вина.

— Вполне возможно, что корреспондент думал о снайпере Людмиле Павлюченко, когда писал отчет, — хохотнул в трубку главный. — Еще раз прошу извинения.

Трубка главного легла на рычаг.

— Можешь ехать, старик.

— Я хотел бы объяснить, Сергей Борисович.

— Зачем объяснять. Я же извинился.

В приемной меня встретил вопросительный взгляд Маши: «Всыпал?» Мое кислое выражение лица послужило ответом. Возможно, было бы легче, если б отругал.

2

На девять вечера меня вызвали в ЦК партии к инструктору Беркутову. Со Степаном Беркутовым мы знакомы много лет. Вместе учились в институте журналистики. Он даже пытался когда-то ухаживать за Тамарой.

Я позвонил по телефону:

— Что стряслось, Степан?

— Приедете — узнаете. — Как я мог забыть, что в служебном кабинете Беркутов разговаривает только на «Вы».

В бюро пропусков ЦК шумно. Терпеливо выстояв в очереди, узнал, что на меня «заявку еще не спустили».

На черных стекляшках золотом написано, что по телефону звонить можно только по служебным делам и только к работникам ЦК. Черная трубка, сохранившая еще тепло руки предыдущего товарища, сжата в моей ладони:

— Алло, товарищ Беркутов? Я пришел, но пропуск не заказан…

— Ждите.

Звяк. Трубка на том конце провода покоится на рычаге. Ничего не поделаешь. Придется ждать. Сажусь на стул у самых дверей. Единственный свободный.

Большинство посетителей ЦК в военной или полувоенной форме. Здесь лейтенанты в гимнастерках с фронтовыми погонами и генералы в парадных мундирах одинаково терпеливо выстаивают в очередях к телефону и окошечкам за пропусками. Стоят работники министерств и директора заводов, председатели колхозов и ученые, писатели и домохозяйки. Одних из присутствующих ждет выдвижение, других — поддержка в смелых начинаниях, а третьих — нагоняй за упущения в работе… Чего ждет от посещения ЦК эта красивая блондинка, сидящая у стены напротив? В руках у нее книга. Но она не читает. Глаза заплаканы. Я не успеваю додумать, что могло привести ее сюда, как слышу громкий голос, называющий мою фамилию. Подхожу к окошечку, протягиваю партийный билет.

Бесшумно скользит лифт. В коридорах величественная, торжественная тишина, шаги тонут в ворсе ковровых дорожек. Двери, двери, на них таблички с фамилиями. Комната 174. Под стеклом фамилия: «Беркутов С. И.» Как же Степана по отчеству? Тогда, в студенческом общежитии, его называли просто Степкой, а как теперь его величать: Иванович, Иосифович? Кажется, Игнатович. Нет, не помню. Придется избегать обращения по имени и отчеству.

— Здравствуйте, вы меня вызывали?

— Да, садитесь.

Беркутов перекладывает с места на место папки, шелестит бумагами. Из кармана он извлекает кожаный футляр, в нем ключ от сейфа. Звякнул замок. Степан достал картонную папку и захлопнул дверцу.