Читать «Зеленая женщина» онлайн - страница 95

— Остывший кофе, что на рояле, в турке, — буднично пояснила Богоявленская из полутьмы кулис. — Я его вылила. А Колмогорову сварила заново. И он при мне это кофе пил. Я не отходила.

Потом она вернулась к онемевшему Куцерю:

— Раскричался — убийца! Сначала разберись, а потом кричи.

Никто не сказал ни слова, когда Вероника собрала на поднос валявшиеся на рояле пачки лекарств, поставила грязную чашку, турку, забрала полотенце и удалилась.

— Уберите ваши железяки! Осточертело! — крикнула Аня вверх, машинисту, который маячил у пульта.

Зависшие без порядка штанкеты и софиты начали один за другим подниматься.

Все еще сжимая кабель, Куцерь двинулся по сцене, подволакивая за собой струящиеся черные плети.

— Не знаю тогда, что вам еще и сказать…

— Может, для разнообразия правду? — резко откликнулась Аня.

Виктор пнул путавшийся в ногах кабель и отбросил конец, гулко стукнувший о пол.

— Все, хлопцы, край! Под горло стало!

И он не нашел ничего лучшего, как бухнуться на колени.

— Убейте меня!

— Алкоголик! Обезьяна! — захлебнулся Тарасюк.

— Повеситься я хотел — реально! Была мысля. Опосля. А яд… Да откуда?! Где бы я его взял?!

— Ребенок… — сказала Аня. — Большой злой ребенок. Избалованный, самовлюбленный.

Виктор поднялся, отряхивая колени.

— Вячеслав Владимирович для меня святой!

— Happy end. — Надя имела основания радоваться, что затянувшийся сюжет в конце концов все же закончился. Вполне пристойным, драматургически завершенным финалом. Казалось, она испытывала потребность поделиться своим облегчением с окружающими: ну, ребята, умора же! К счастью, никто не обращал на нее внимания и она, поколебавшись, смолчала.

Аня возвратилась к телефону, и это неизвестно уж почему задело Куцеря. Не успела она обменяться с Вадимом двумя словами, как Куцерь внезапно шагнул к ней и вырвал трубку.

— Вадик! — срывающимся голосом объявил Виктор. — Ты тут единственный умный человек. Потому что не тут. Вадик, ты, конечно же, понял.

Хмурая и злая, Аня переминалась в намерении выхватить телефон, едва только Виктор подставится.

— Шут гороховый! — прошипел Тарасюк.

— Убийство отменяется! — продолжал Куцерь с вновь проснувшимся красноречием. Похоже, прежний, только что отмененный спектакль оставил его в неудовлетворенных, болезненно раздраженных чувствах. — Господин художник так все хорошо разложил, что я уж тут ерзал, ерзал, каб прежде времени в штаны не наделать. Вадик, ты должен описать это в своей новой книжке. Слушай сюда: вот господин художник. Кусает локти. Записывай, Вадик. Вот Леночка Полякова хмурится, наша прима: талия короткая, нос горбатый — красавица. Фыркнула! Ишь ты! Вот Корженевский Леник — ему Колмогоров велел работать над сценическими данными: рожу пообтесать и выгладить. Тарасюк… ну, это наша совесть общественного пользования. Лешка Кацупо — наш ум… закулисный.

— Дай сюда! — не выдержала Аня.

Но Виктор краснобайствовал, заграждая трубку локтем:

— Надо только, Вадик, чтоб ты уяснил главное: артистов балета различают между собой по ногам.

— Дай сюда! — злилась Аня.

Борьба, видно, устраивала Куцеря, борьба — всякая возня с соприкосновениями и объятиями.