Читать «Зеленая женщина» онлайн - страница 88

И Надя, совсем уже расшалившись, спросила Генриха:

— Ну как?

— Поверхностно, Надя, поверхностно, — возразил тот, не балуя девушку похвалой.

— …Пока они приехали, ой, Вадим, мы извелись… — доносился приглушенный расстоянием голос Ани.

«Конец!» — громко объявил Куцерь, употребив матерное слово, шумно зевнул и побрел прочь, старчески подволакивая ноги. Еще двое или трое покинули между делом сцену. Алевтина Васильевна не вставала из-за рояля и как будто не замечала общего раздражения; иногда она пробовала клавишу, рождая случайный, сиротливо падающий звук. Но остальные, и даже Виктор Петрович, со слабым стоном ступивший с сиденья на пол, стянулись к говорунам. Никто больше не замечал невозможности этой болтовни. Казалось, люди разрешили себе расслабиться, отложив настоящие, строгие чувства на потом. Надя и Генрих собрали вокруг себя почти всех, кто оказался на месте или заглянул по случаю на сцену. Включая и Мазурова малыша, которого Сергей придерживал за ручку, не пуская носиться кругами.

— Как-то ты упрощенно всё понимаешь. Фишку не рубишь, — повторил Генрих. — Начинать надо с мотивов.

— Мотивы, — отмахнулась Надя. — Кого-то, например, за пьянку из театра выперли. Что еще надо?

Генрих хмыкнул:

— Пьянка! В хорошем детективе мотив простой и сводится, в сущности, к деньгам: наследство, дележка, выгода и сокрытие денежного преступления. Все остальное вздор, потому что приносит в текст ненужную эмоциональность. Детектив, Наденька, — это математика. Мотив должен быть, как маленькая ладная деталюшка. Где-то внутри механизма. Вовсе не на поверхности. А если пьяный, — Генрих оглянулся, но никого взглядом не отыскал, — пьяный, извини меня, обалдуй два раза дверью ошибся, на третий раз лбом треснулся, так этого сюжета на триста страниц не хватит. Это еще не повод, чтобы…

— Колмогорова отравил я.

Генрих осекся.

Виктор Куцерь, где-то бродивший, успевший обратить на себя внимание и вновь забытый, Виктор, которого все держали в уме, как досадную, не имеющую решения задачу — и думать не хочется! — Виктор возник среди кулис, белея марлевой повязкой на лбу.

— Я отравил Колмогорова, — повторил он, как бы преодолевая общее испуганное недоумение. И вышел на свет, спокойный и бледный.

— Слушай, ты пьян, — сказал кто-то. После такой тяжелой паузы, что совершенно естественные, необходимые слова эти, ничего уже не могли поправить.

Потребовалось еще несколько мгновений томительного молчания, чтобы Виктор Петрович Колтунов подал голос:

— Дурак! Пойди проспись.

Но Куцерь не слышал подсказки.

Сильно прихрамывая, Виктор Петрович отправился прочь со сцены. Сергей Мазур поднял на руки бубнящего малыша, выключил по дороге освещение пульта и пошел одеваться. За ним, вскинув голову, последовала было и Раиса Артуровна Бурак, но остановилась.