Читать «Инга» онлайн - страница 141

Во весь рот улыбаясь ответно, Петр подхватил рабочий халат, накинул на девочку. Моргнул, и вот она сидит рядом, поджав ноги, видны пальчики с круглыми ноготками и пятка.

— Шампанское, Инга. Брют. Терпение и брют все перетрут. Ты извини, я напился сегодня. Сели, как положено, в восемь. В десять провожали старый год. Представь, за столом четыре часа, а? Кто угодно сдохнет или с тоски или с обжорства. А им — ничего. И мне было всегда — ничего. Держи мой стакан. Много не пей. Тебе конечно, уже шестнадцать. С половиной, да? Но все равно ты еще щенок. Цыпленок.

Он допил шампанское и быстро налил снова. Прислушался к выстрелам и крикам с улицы. Засмеялся, салютуя стаканом.

— С новым годом! С новым годом тебя, Петруша Каменев, урод и слабак. Ох, прости, девочка, с Новым годом тебя, красавица. Ты не думай. Я знаю, что ты картина. Но ты ведь знаешь, что я знаю, так?

Он поставил пустой стакан на колено, и, вертя его, стал говорить, слушая сам себя.

— Я много думал. Теперь хочу вслух сказать. Тебе. Ты хорошо смотришь. И слова слышишь. Я ведь там, когда краснобаил, не думал об этом. Ты слушала. Тебе было важно, что я скажу. А не просто — ах со мной говорит столичный дяденька, во, я какая. Потому потерпи еще и послушай.

На секунду ахнулся внутри себя в горячий стыд, пришла мысль трезвая и надменно его рассмотрела сверху. Пьяненький мужичок, убежал от гостей, и напивается дальше, сам-один, беседуя с воображаемой девчонкой. Голой под серым измятым халатом.

Медленно повернул вспотевшее лицо. Инга сидела, согнув одну ногу и обнимая ее руками. Смотрела очень серьезно. На его осторожный взгляд кивнула. И улыбнулась. Как та, настоящая. Сперва засветились глаза, черные, по капле стали светлеть в глубокий оттенок умбры, будто солнце достало дно темного колодца. Потом изменились еле видные складочки в уголках губ. Пухлых и ярких, как у ребенка. Петр кивнул. Вылил в стакан последнее — из бутылки. И делая медленные глотки, отмечал ими паузы в монологе.

— Я знал, что все получится. Как только она пришла и перед глазами встала, сама. Еще не писал, а она уже была. Не сам придумал. Потому осталось только принять. И работать. Я рад, что мы с тобой успели, главное. Но…

Стакан снова встал на колено.

— Того, что будет за этим, я не знал. Когда закончил, у меня сердце пело. Не было ее, этой картины в мироздании, и вот она появилась. Будто разделила собой время. До себя. И после. Мир с картиной в нем. Понимаешь?

Инга кивнула. Качнулись темные волосы, цепляя прядкой завернутый воротник халата. Петр бережно поправил его.

— Вот так. Да… И я дурак, думал — все увидят. Поймут, что в ней — поет все. Глянешь, и начинается внутри музыка, медленная такая, правильная. Романтично, да. Но я же не крановщик, черт! Я художник! Так и должно быть.

Отпил еще и пощипал бороду привычным жестом.

— А вместо этого встала вокруг тишина. Висишь ты в светлом зале, на просторной стене. Вокруг другие работы навешаны. И мои, конечно же. Масло, акварельки. Море солнце лето пляж. Скалы парус сосенки елочки. И ходят люди, ахают, головами трясут. А к тебе подойдут и — молчат. Глаза отводят и скорее-скорее к сосенкам-елочкам. И я как дурак, вырядился, в лучшем костюме. Переминаюсь и аж стал в глаза каждому заглядывать, чуть не за рукав тащить. Да увидь же. Погляди, на нее. Смотри, как! Так и простоял весь первый день, до закрытия. Брови на лбу, рот открыт. А че это с ними думаю, ребята, вы ослепли, что ли, все? И самое обидное, цыпленок, Лебедев приходил, да. Зыркнул издалека, и молча ушел. Мне потом сказали, мужики, Генаша сказал жалеючи, вот мол, промахнулся ты Акела Каменев со своей несовершеннолетней махой. А у самого глазки блестят. Я говорит, слышал, как у Федор Василича спрашивали, и что мол, думаете, о новом Каменеве. А тот и ответил, как укусил, да где он новый-то. Как был слабак, так и… Эх…