Читать «Слой-2» онлайн - страница 103
Виктор Леонидович Строгальщиков
– Рюмку не хочешь?
За стеклом серванта стояла маячком початая бутылка «Белого аиста».
– Нет, спасибо, – сказал Лузгин и достал из кармана портативный магнитофон.
Губернатор покосился на вредную машинку.
– Ты, Володя, хочешь прямо сразу?.. Может, просто поговорим для начала?
– А мне «просто разговор» как раз и интересен, Леонид Юлианович.
– Ну как знаешь.
В кабинете он бы спросил разрешения, а здесь закурил первым. Рокецкий тоже сунул в губы сигаретину. Курили и молчали, звякая ложками в чашках. Лузгин был неплохим телеведущим, умел работать с «выступающими» и знал, что первый выпад следует делать резко, но не в лоб, а сбоку, по касательной.
– Леонид Юлианович, почему в этом огромном доме у вас нет друзей?
Губернатор сидел в низком кресле, локти на коленях, сигарета качалась над пепельницей.
– Ты так считаешь?
– Да, я так считаю.
Рокецкий откинулся в кресле, посмотрел на высокий белый потолок.
– Ты не совсем прав, хотя... Согласен, всё же я никого к себе близко не подпускал, это есть, достаточно был одинок... Но так и должно быть, наверное. Это раньше были коллегиальные органы, президиумы и в бюро товарищи, а сейчас нет – я везде отвечаю один, один несу за всё ответственность.
– Но вот выборы, а я почти уверен, что никто в этом доме за вас грудью на пулеметы не пойдет. Почему?
– Про всех не надо, здесь есть очень хорошие люди. А вот средний чиновник... Рокецкий придет, Рокецкий уйдет, а он думает, что останется, будет всегда. Поэтому ему скажи кто-нибудь: «Какой плохой Рокецкий!» – он в ответ: «Да, какой плохой!..». Скажи: «Хороший!» – «Да-да, молодец!». Они думают, что они вечные. Нас наверху меняют, а они будут всегда.
– Но ведь это святая правда.
Посмотрим... После выборов. Конечно, они держатся за свое кресло, оно не такое уж плохое: и зарплата, и кабинет, и влияние.
– А ваше кресло – оно какое?
– Это как на него посмотреть. Вот сейчас, когда такая грязь полилась...
– Вы что, не ожидали?
Губернатор снова потер щеки ладонями; трубочка остывшего пепла упала на ковер.
– Не совсем, не совсем... Понимал, конечно, что-то будет, борьба и так далее, но чтобы такой обвал, чтобы так... окунали... Но даже не это. Не это! Потому что... много людей, даже близких мне, смотрят как бы со стороны: что с этого выйдет.
– О чем я и говорил вам, Леонид Юлианович.
– Да, ты прав.
– Но вы же сами виноваты.
– Отчасти – да.
– Эта ваша недоверчивость к людям, желание всё замкнуть на себе, решить самому...
– Я же тебе тоже говорил – это такая работа. А насчет того, что недоверчивый... Может, наоборот: я даже слишком доверчивый, слишком добрый.
– Ну, вы скажете тоже.
– Может, это я внешне такой, а внутри... Ты же меня не знаешь, хоть и присматриваешься ко мне несколько лет. Присматриваешься?
– Присматриваюсь, – ответил Лузгин. – У меня своя работа.
– Вот именно. Все вы, журналисты, присматриваетесь. Ждете, когда Рокецкий оступится.
– Зачем же так?
– Так это, так. Вот упаду – все слетитесь клевать. Да и сейчас, только кресло зашаталось... Почему-то я всё время перед вами оправдываюсь! Даже в Москве, когда ругаюсь в правительстве, я чувствую себя уверенно, потому что знаю: я прав, я ругаюсь за правое дело. А вернусь домой, встречусь с вами – всё-то я виноват, всё-то я не так делаю. Зарплату не дали – виноват, солдата кормить нечем – виноват, труба лопнула – виноват.