Читать «В старой Африке» онлайн - страница 73

— До начала гитлеровского движения?

— Вот именно. В начале тридцатых годов она была принята на вооружение национал-социалистической партией. Заметьте, мсье ван Эгмонд, на вооружение!

Гай откинулся назад и уперся руками в горячий песок.

— Подлая книга! Она отравила сознание миллионам немцев!

— Да! И еще раз да! — рявкнул Реминг.

И услужливая память быстро перелистала перед Гаем страницы этой книги. Герр доктор писал тяжеловесным и заумным языком, как и приличествует немецкому философу тщательно маскируя острый и вполне современный политический смысл своих рассуждений обветшалой терминологией немецкой эстетики и философии прошлого.

В конце книги к какому-то слову была сделана сноска, длинное примечание, напечатанное самым мелким шрифтом. Здесь автор вдруг перестает говорить на туманном языке философии и переходит прямо к делу. Для того чтобы современный немец стал готическим человеком, ему нужна идея.

Германия нуждается в легенде, в Великой Чепухе, которая могла бы охватить массы, организовать толпу в армию и двинуть последнюю в бой. Это в состоянии сделать лишь призыв к Невозможному: чем нелепее и неосуществимее идея, тем легче она завладеет умами простаков, которые составляют девяносто девять процентов любой толпы. Ясности не надо, ясность вредит, каждая религия основана на красивой нелепости.

Пример — христианство. Если ставить близкую и достижимую цель, то идея воспринимается как бытовая желаемость, которая должна быть осуществлена лишь мирным путем, без жертвы. Кто пойдет на убийство или смерть для приобретения теплых кальсон или пылесоса? Но если внушить немецкому мещанину, что он не просто колбасник и дурак, а сосуд со священ, ной северной кровью, то это уже кое-что, это может сработать— поднять на ноги миллионы мирных людей и двинуть их к смутно маячащей впереди цели: мещанин выплюнет всю сладенькую жвачку и перешагнет через извечный страх крови навстречу своей или чужой гибели.

Ничтожная книга, нелепый бред и заумная чепуха, заслуженно отвергнутая читателями в 1919 году, была в 1933 году случайно найдена и вместе с другим националистическим мусором заряжена в жерло оглушительной пропаганды и выстрелена в лоб немецкому обывателю. И что же? Она сработала.

«Самое великое чудо, которое мне приходилось видеть и пережить, — думал Гай, опустив глаза и не смея взглянуть на сержанта, — это себялюбивое равнодушие, гораздо более отвратительное, опасное и позорное, чем жестокость: видеть ужасы этой несправедливой жизни, самоустраниться и при этом считать себя свободным и человечным — о, да, вот это поистине чудо!»

— Я, знаете ли, скоро уезжаю домой, в Германию, — вещал Реминг. — Я — берлинец.

— Вы член гитлеровской партии, герр Реминг?

— Пока нет. Но скоро буду.

— И действительно верите в то, что писали? Доктор философии усмехнулся и пожал плечами.

— Плох тот пастух, который думает то же, что и его дойные коровы.

— А вы намерены стать пастухом?

Герр Реминг отрицательно покачал головой.

Я люблю говядину, но не в стаде, а в собственной тарелке. Вот герр Гитлер — это действительно человек, который нужен в Германии. Он искренне верит в миф, и это весьма удобно для тех, кто дергает за спиной веревочку. Но наш фюрер кончит плохо. Ловкий торговец знает не только хорошие, но и плохие качества своего товара, и сам не очень-то верит в собственную рекламу. Герр Гитлер не удержится, если всерьез решит управлять стадом. А мне, мсье, моя шея нужна.