Читать «Роман О Придурках» онлайн - страница 138

— Почему у папы ухо большое, оттопыренное и три года не мытое? — выказывала чудесную наблюдательность малышка. — А у мамы маленькое, вкусное и с большой проволочной серьгой?

Честно объяснили ей, что папа, когда ребенком в школе жизни учился, часто за ухо был таскан. Потому как воспитывали его по новой, утвержденной на самых верхах, уходрательной методике. А мама, когда замуж вышла, серьгу эту проволочную в подарок получила, чтобы папа мог ее везде, куда ему надо, за собой водить. Маленькое и приплюснутое? Много от папы по этому уху получала. И еще не раз получит, если дочь ее любознательная такие глупые вопросы задавать не перестанет.

Сделала вид Юлька, что поверила таким объяснениям. Но интерес к данной теме в ней не иссяк. И вот теперь, в ее новой, против всех чужих разведывательной профессии, надо же, — сгодился.

— Ё-ка-лэ-мэ-нэ! — догадалась она сразу, — по форме уха, по его размерам, извилинам и противокозелкам можно так же идентифицировать человека, как по отпечаткам пальцев и по сетчатке глаза. Не надо каждому пальцы черным гуталином смазывать и в картотеки заносить. Не надо глаз вынимать и, сосканировав его, обратно вставлять. Это ж сколько ответственных работников пальцеснимательного труда освободится для нужд народного хозяйства? Сколько черного гуталина можно будет нуждающимся сапогам благотворительно отдать?

Ну и главное — сфотографированное из-за угла ухо никому не расскажет, что его в картотеку поместили. Потому что воспитанное ухо — это вам не рот, говорить зазря не приучено. Оно слушать приучено, и молчать обо всем услышанном.

Узнав об изысканиях святого Лаврентия Палыча, Юлька сначала немного расстроилась — оказывается, не она одна ухами заинтересовалась. Идет по уже протоптанной тропе. Но Юлька честно отбросила корыстное и мелочное, — наука дело святое! Поэтому легко согласилась брать только крупными купюрами и желательно в иностранной валюте.

Повторила она изыскания святого Лаврентия на более высоком техническом уровне, и получила почти тот же результат. По Лаврентию выходило, что Отец Всех, в своем первоначальном обличии, исчез в 32-м году, в ноябре, сразу после отмечания пятнадцатой годовщины революции имени Октябрьского переворота. И больше не появлялся ни на страницах газет, ни в кинохронике. Дотошная девонька нашла датированную 34-м годом фотографию пациента "Канатчиковой Дачи", лысого, безусого, без трубки во рте, но с тем же самым хорошо знакомым фотографам Отцовским ухом, покоящимся на левой стороне шишковатой и еще пока живой головы.

Ей сразу же стал понятен смысл предсмертного письма верной подруги Иосифа, тридцатилетней Надежды. Она, "…даже в интересах любимой и единственной партии и всего трудового народа, не согласна изменить так же горячо единственному и любимому ей человеку, принять в объятия и пустить в сердце чужого ей товарища, пусть и очень похожего… даже в интересах… и ради интереса… а потому терпеливо подождет несколько дней, пусть праздник отгремит по стране, и только тогда… добровольно… от аппендицита… в правый висок… и чтобы похоронили их рядом…".