Читать «Политтерапия» онлайн - страница 2

— Есть. Не просто же так я догадался. Как вы думаете, Александр Русланович, почему люди вообще идут в программу "Левит"? И почему в нее не всех желающих принимают?

— Ну, как… Религиозные причины на первом месте, а потом стремление ознакомиться, влиться в еврейскую культуру.

— А вас никогда не настораживало, что в программе никак не стимулируется изучение иврита? Согласитесь со мной, что это как-то странно. Нацию определяют язык, религия и культура; кровь, как таковая, имеет куда меньшее значение. И вдруг здесь — фактический отказ от языка. Почему?

— Чтобы не стимулировать эмиграцию, — я пожал плечами, — программу же не Израиль финансирует, а Объединенная Европа. К тому же истории известны различные нации, пользующиеся одним языком: сербы, хорваты, боснийцы. А сколько народов говорит на английском?

— Но в данном случае, — оживился политтерапевт, — показательно, что настоящие евреи изо всех сил поддерживают иврит. А участники программы "Левит" продолжают говорить на родном языке, взяв при этом еврейские имена и религию.

— Ну, не все же сразу, — протянул я, ничуть не убежденный его доводами. — Имитация есть имитация, никто не ставит целью сделать из этих людей истинных евреев.

Доктор Касимов встал, пощелкал клавишами лежавшего на столе лэптопа и положил мне его на колени.

— Ознакомьтесь. Это отзывы евреев о программе "Левит". Кое-кто сравнивает ее с нацизмом.

Я глянул одним глазом и убрал компьютер с колен. Ничего нового для меня. Я знал, что у программы множество противников, и все их доводы меня ничуть не убеждали. Да, моя Рахиль не еврейка по крови и языку, но выпавшие на ее долю страдания от этого настоящими быть не перестают.

— Я, как вы понимаете, не для того их вам демонстрировал, чтобы доказывать зловредность общеевропейской программы. Может, вы согласитесь, что желание взять на себя роль веками гонимой нации у рядовых обывателей не возникнет, как их не дрессируй. Требуются определенные особенности личности.

Олжас Николаевич вновь поработал на клавиатуре, и на экране возникла фотография. Я узнал ее сразу. Стена Плача, Иерусалим.

— Не приходилось видеть воочию? — он устроил лэптоп так, чтобы я мог видеть изображение во всей его полноте.

Я качнул головой, отрицая.

— Есть, Александр Русланович, такой простенький тест. Стоит показать человеку изображение хорошо знакомого объекта и посмотреть, сколь быстро он отведет глаза. Если объект для него свят и ценен, раньше трех секунд он в сторону не посмотрит. Для вас, извините, еврейские ценности ничего не значат.

— Да я никогда и не говорил, что сам хочу стать евреем, — возразил я недоуменно.

— Стало быть, за саму идею программы болеете?

— Я болею за конкретного человека, а в программе я просто работаю. За деньги. Непонятно?

Касимов улыбнулся и сделал рукой как бы сдерживающий жест: не стоит, дескать, голос повышать из-за таких пустяков.

— Я, собственно, этого и хотел — чтобы вы определили для себя свою позицию. Вы сейчас рассуждаете с точки зрения обывателя. Она вовсе не плоха, если смотреть рационально. Обыватель отделяет себя от того дела, которым занимается, сберегает нервные клетки…