Читать «Внуковскій лес» онлайн - страница 22

"Оказывается, можно писать не только о рыбалке", — размышлял я, приглядываясь к своим коллегам-учителям. Любого из них можно было смело вставлять в рассказ, что я позже и сделал.

Много лет спустя я поселился рядом с Файзиловым во Внукове, и выяснилось, что говорить о рыбалке или грибах он не любит. Более того, мне показалось, что о существовании грибов он даже не подозревает. "Наверное, в абхазских лесах грибов просто нет", — подумал я.

Мне приходилось заглядывать в лес под Пицундой. Грибами там дейст­вительно не пахло.

В то время, когда мы познакомились, Файзилов больше писал о Сталине, Берии, Кагановиче и прочих политических деятелях — а мало кому из этой категории людей удавалось не стать негодяем, простор для творчества открывался большой.

"Ну, что ж, — решил я, — состарюсь — тоже стану писать о политике".

Но странное дело, до сих пор мне больше нравится писать о рыбалке, чем о революции на майдане. Я утешаю себя мыслью о том, что у каждого писателя свой путь и не каждому из них быть лауреатом Нобеля.

— Мое "Колесо" прочитал? — спросил Жора, когда мы встретились у буфета.

— Конечно, — сказал я.

Я действительно прочитал повесть "Чертово колесо", напечатанную в "Нашем современнике".

— И как?

— Хорошо. Сейчас так почти никто не пишет, один Казаков умел.

— То-то! — сказал Жора и ушел за собакой в кусты.

"А он и вправду хороший писатель, — подумал я. — Интересно, кого из нас будут читать через двадцать лет?"

Вопрос, конечно, был риторический. Никому тогда не приходило в голову думать о том, что будет через двадцать лет.

7

Ближе всего я познакомился со своими соседями в бане, которую устраивал при котельной истопник Николай Иванович. Затапливал он ее по собственному усмотрению.

— Сегодня бани не будет, — сказал мне в буфете Жора.

— Почему? — спросил я.

— Коля пьяный.

Я пошел в котельную.

— Какая баня? — удивленно посмотрел на меня Николай Иванович. Он, конечно, был подшофе, но отнюдь не пьян.

— Вчера с вами договаривался.

— А я уже затопил, — пожал плечами котельщик. — Жоре зачем баня? Он с собакой гуляет.

Георгиев действительно ходил в баню от случая к случаю, да и то по принуждению жены или дочери.

— Значит, можно приходить?

— Конечно. Я веники замочил.

Николай Иванович был классический тип русского истопника. Он любил философствовать в пьяном виде.

— Писатели разный народ, — говорил он мне.

— Ну да, — соглашался я, — прозаики, поэты, критики...

— Я не об этом, — закуривал "Приму" истопник. — Которые гордые, а есть совсем глупые. Лампочку ввинтить не могут.

— И раньше так было, — усмехался я. — Зачем барину ввинчивать лампочку? Вот кто здесь жил до писателей?

— До революции? — задумывался Николай Иванович. — Граф Кисловский.

Теперь меня брала оторопь.

— Какой еще граф?

— Говорю же — Кисловский. Знаменитый граф. У него на речке купальни были. С царями купался.

— Может, Абрикосов?

— Не знаю никакого Абрикосова! — сердился Николай Иванович. — Я с детства мнуковский, и жил тут Кисловский.