Читать «Эмиль Дюркгейм. Самоубийство» онлайн - страница 9

сопротивления. Все хоть немного достоверные факты, в которых хотят видеть самоубийство животных в

подлинном смысле этого слова, могут быть объяснены совершенно иначе. Если разъяренный скорпион жалит

самого себя — что в конце концов недостоверно,— то он делает это, быть может, в силу автоматической и

бессознательной реакции. Двигательная энергия, порожденная у него состоянием раздражения, разрешается

случайно, как попало; бывает иногда, что жертвой этих движений падает само животное, и нельзя с

уверенностью сказать, представляло ли оно себе заранее последствия своего поступка. С другой стороны, если

существуют собаки, которые отказываются от принятия пищи после смерти своего хозяина, то это означает, что тоска механическим образом лишает их аппетита; такое состояние влечет за собою смерть, но она не

является заранее предвиденным результатом. Ни воздержание от пищи в этом случае, ни укус в предыдущем

не употреблялись как средства для достижения вполне определенной цели. Здесь не хватает ясно выраженного

характера самоубийства, как мы его уже определили раньше. Поэтому в последующем изложении мы будем

говорить только о самоубийстве людей.

Но это определение не только имеет своим преимуществом устранение ошибочных сближений или

произвольных заключений; уже теперь оно дает нам понятие о том месте, которое самоубийство занимает в

общей моральной жизни человека. Оно нам показывает, что самоубийство не составляет, как это можно было

бы думать, совершенно обособленной группы фактов, не есть какой-то исключительный класс чудовищных

явлений, стоящих вне всякой связи с другими видами поведения. Наоборот, мы видим, что самоубийство

соединяется с ними прерывным рядом промежуточных ступеней и оказывается только преувеличенной

формой повседневных поступков. В самом деле, только тот случай, как мы видели выше, можно назвать

самоубийством, когда жертва в тот момент, как она совершает поступок, прерывающий течение ее жизни, ясно сознает то, что естественным образом должно из этого поступка последовать. Но это сознание может

быть той или иной силы; придайте ему каплю сомнения — и вы получите поступок, который уже не будет

самоубийством, но который близок ему по существу и отличается от него только по степени. Человек, сознательно подвергающий себя опасности ради другого лица, но без явной угрозы смерти, конечно, не

является самоубийцей, даже если ему и пришлось бы умереть. Этим именем нельзя также назвать

неосторожного, как бы играющего со смертью человека, стремящегося в то же время избежать ее, или

человека апатичного, который, не будучи ни к чему привязан в жизни, не дает себе труда позаботиться о своем

здоровье и погибает от своей небрежности. И однако, все эти виды поведения ничем коренным от

самоубийства в собственном смысле слова не отличаются; они порождают аналогичное направление ума, поскольку в равной степени сопряжены со смертельным риском, который не остается тайной для

действующего лица и перспектива которого это последнее не устрашает; вся разница заключается в степени