Читать «Застольная книга (Тосты, Застольные песни, Народный фольклор)» онлайн - страница 128

Мой миленок от тоски Сломал хером три доски. Крепнет, крепнет год от года Мощь советского народа.

Кашу маслом не испортишь, Хером бабу не убешь.

Судьбою не был он балуем, И про него сказал бы я: Судьба снабдила его хером, Не давши больше ни хера.

Посередине - глубоко, А по краю - мелко. Я старухе засадил, Оказалось - цепка.

Альфа с бетою над городом кружатся, Вместе с гаммою под ноги нам ложатся. И от этого не спрятаться, не скрыться. Киевляне, расскажите, что вам сниться? (мотив "Листья желтые...")

Букет - для дам презент отличный. Бардак, иначе - дом публичный.

Научилась медицина Девок абортировать, Научилась бы еще Цепки ремонтировать.

Потолкавшись в отделе винном, Подхожу к друзьям-алкашам. При участии половинном Побеседуем по душам.

Алкаши наблюдают строго, Чтоб ни капли не пролилось. "Не встречали, - смеются, - бога?" "Нет, ей богу, не довелось!"

Пусть пивнуха не лучший случай Толковать о добре и зле, Но видали мы этот лучший В белых тапочках на столе.

Мясо съели, рыбу сгложем, Скоро птицу доедим. Баб своих любить не сможем, Африканцам отдадим.

Однажды драматург Шекспир Устроил грандиозный пир. Купил вина, купил сельдей И посадил за стол блядей.

Читатель может возмутиться И впрямь: "Могло ли так случиться, Что величайший из людей Шекспир - и вдруг среди... блядей?" Безоговорочно и прямо Должны мы оправдать Вильяма: Вильям Шекспир купил сельдей Не для себя, а для блядей.

Гимн сифилитиков: Я тобой переболею, Ненаглядный мой!

Я не знаю сам, Что делаю, Вы, надеюсь, Мне поверите. Ослепили груди белые, Расположенные спереди.

Уж они такие смуглые, До того ж они отличные! До безумия округлые И на диво симметричные.

По какому только праву я, Сам не знаю, их обследую? Та, что справа грудь, та - правая, Ну, а слева, значит, левая.

И о них слагаю гимны я, Что ни строчка, то признание. До того ж они интимные, Что теряется сознание.

Грудь моя томленьем скована, Поцелуи намечаются. Но... писать уже рисковано, На грудях стихи кончаются.

Как на Кировском заводе Заливали конуса. Мастер бегает по цеху, Рвет на жопе волоса.

Нет-нет, меня ты в сети не заманишь И голыми ногами не возьмешь.

Перестройка-перестройка, Я и перестроилась. Раньше трахалась с одним, Теперь к троим пристроилась!

Повсюду всех она прельщает, Манит к себе толпы людей, И бедный член по ней летает, Как по сараю воробей.

Я гуляла с мальчиком, Трахался он пальчиком, По-другому он не мог Не стоял его херок.

...И под ее прикосновеньем член у Луки воспрянул вдруг, Велик и ровен, и могуч, Как храбрый воин пред сраженьем.

Над селом херня летала Серебристого металла. Много стало в наши дни Неопознанной херни.

Если засветился член, Значит в жопе сто рентген.

На бугре стоит монах, Долго роется в штанах. То ли вши его кусают, То ли яйца жить мешают.

Как бежал я мимо леса, Думал мыши там пищат. Глянул: девки там дерутся. Только волосы трещат.

России путь и горек и велик, Но все-то в нем идет не так, как надо. Семью народов завело в тупик Правительство семейного подряда.