Читать «Рождественская история, или Записки из полумертвого дома» онлайн - страница 14

А Славка продолжал рассуждать:

- Одному бутылку нормально, а если одну на двоих, то тем более. Не понимаю, что такое похмелье. Не понимаю. И похмельных мне не жалко. На работу не выходит, а его жалеют. Я сорок три года работаю. Ни разу на работу не опоздал. Выпей что есть в холодильнике - воды, кефира - и иди. Работать надо.

- Это сколько же лет тебе, выходит, сейчас? - спросил вохровец.

- Пятьдесят три. Я с десяти лет работаю. Сначала на гвоздильном заводике, подсобным, а с четырнадцати за станок встал. Бывало, станок заряжу, запущу, а сам по соседству на танцы бегу. Танец сбацаю - и назад.

Он стоял прямой, крепкий, с плешиной на голове - точно гвоздь.

- То есть ты коренной пролетарий, - не отставал чекист-вохровец.

- Да что тебе за корысть про меня знать!.. А если хочешь, то я непонятно кто. Я тебе свой адрес скажу, а уж ты решай. До последних пяти лет такой адрес у меня был: Москва, деревня Ватутино, шестьдесят шестое строение... Ко мне один мужик из Сухуми должен был приехать. Набил такси мандаринами и говорит шоферу: "Вези по адресу: Москва, деревня Ватутино". А тот отвечает: "Так тебе Москва или деревня нужна?" Так и не нашел.

- Ладно, за выпиской пойду, - сказал вохровец. - А вам всем счастливо тут оставаться.

Все замолчали, а толстый Семен вдруг уверившись, что вохровец и впрямь ушел, вытащил из-под подушки мешок и брезентовую здоровую сумку и принялся туда вещи складывать:

- Слышь, ты ходячий, глянь, - обратился он к Славке, - в коридоре пусто? Мне бы до лестницы добраться. А уж там - домой. И сюда ни ногой. Лучше уж дома сдохну, чем этот припадочный на мне тренироваться будет.

И он ушел.

"Не баран", - подумал я.

Славка проводил его, помог сумку дотащить вниз, минут через двадцать вернулся, потер руки, сел за стол:

- Смех, как мы прошли! Никто и не ворохнулся. Наташке все до фени! А Сибиллка хоть и скумекала, как всегда, но у нее против Анатоль Лексаныча большой зуб. С тех пор, как он ей ребенка сделал, а помогать отказался. Так что она теперь мать-одноночка.

Глеб ухмыльнулся:

- Не святой он, значит, Анатолий-то Алексаныч?

- Ты что, совсем кулдык-мулдык? - подал голос располосованный, как крыса, дед. - Святых нонче не найти. Их давно уж извели, сразу после Христа. А остальные все подделочные были.

- Ты, дедок, помолчи, коль не знаешь... - начал Славка, но дед встрял:

- Фаддей Карпов все знает, Фаддей Карпов до всего своим умом дошел.

- Ты лучше свой ум успокой, - усмехнулся Славка, - а послушай, что на самом деле было. - Он опер подбородок на скрещенные пальцы рук, повернутые к лицу тыльной стороной и принялся повествовать: - У них тут своя компания, врачи, а вроде как спасаются от бесов, из себя бесов выгоняют, постятся, но поддают, конечно. Тайны врачебные промеж них не моги знать. Я хоть третий раз тут и всех знаю, а тоже не все. Вот с Сибиллкой Анатоль Алексаныч этот в какое-то из дежурств ночных переспал, а потом сказал, что дьявол их попутал, сам к священнику ходил, Сибиллку заставлял, да проку-то! Ребеночек все равно в свой срок появился. Анатолий Алексаныч своим его не признает, считает дьявольским соблазном. А Сибиллке куда деться! Она не здешняя, из гречанок. Ребенка - матери, а сама назад, авось придурочный одумается и замуж возьмет. Служит ему, как собачка верная. Да не всегда, как в очередной раз пошлет ее подальше, она и не помогает, вот как сейчас. А потом снова надеется. Только проку мало. Закурила, предсказывать судьбу начала. Да ведь беда в том, что угадывает! А говорит всегда правду, не боится. Поправишься - так и говорит, что поправишься. А помрешь - тоже не скрывает. И денег немного берет. Так, ребеночку на пропитание.