Читать «Багратион» онлайн - страница 106

- То стоим, мух на голощеке кормим, - говорил он, - то вдруг вспряли, понеслись... Поехала кума - неведомо куда... Буй да Кадуй черт три года искал...

И он договаривал шепотом:

- Так и наш хромой черт мечется... Леший его задави! Вовсе людей затаскал!

- А ты не чудись, не блажись, - строго останавливал его фельдфебель Брезгун и показывал на Старынчу-ка, шедшего, по огромному своему росту, в первой шеренге, но казавшегося из-за опущенной головы ниже соседей, - вон на кого глянь! Ему, братец, всех тяжелей, а молчит.

Действительно, Старынчуку было всех тяжелей. Уж как ждал он боя, когда выступала дивизия в Рудню! Как молил бога, чтобы дал ему бог куражу сразу убить сто французов и тут же получить Георгия! Ничего не вышло... Все по-прежнему... А кто виноват? Старынчук молчал. Но все солдатские разговоры кругом него сводились к одному: на чем свет стоит ругали Барклая. И Старынчук чувствовал, как в душе его начинала скрестись жесткая злоба к этому худому, плешивому хромцу с мертвым лицом. Как раньше тоска по дому, так теперь тоска по Георгию становилась в Старынчуке болезнью. Когда на мощной груди Брезгуна позвякивали его кресты, Старынчук вздрагивал, и ему хотелось застонать от тоски.

- Влас, он ведь такой! - говорил Трегуляев. - Он, Иван Иваныч, молчит-молчит, да и молвит. Егория давно бы оттяпал, кабы не Болтай... Кабы не болтались мы по-пустому... Эх!

Варварушка,

Сударушка,

Не гневайся на меня,

Что я не был у тебя...

Карабинерная рота проходила мимо высоких загородей только что поспевшего гороха. Трегуляев так ловко потянул боком по кудрявым мелколистным кустам, что рукав его, словно сам собой, наполнился пухлыми и сладкими стручками. Крестьяне, вышедшие встречать войска, сердобольно потакали солдатскому баловству:

- Берите, батюшки, берите, родные, - чтобы хранцу не пришлось! Рвите, батюшки, кушайте на здоровье!

- Спасибо, добрые люди, - благодарил Трегуляев, - кабы не позволили, так не посмел бы и тронуть...

Солдаты смеялись. Один только Старынчук был серьезен и мрачен.

Полковник князь Кантакузен был крайне недоволен ходом вещей. Когда Полчанинов прискакал к нему с приказанием начальника дивизии повертывать бригаду обратно к Смоленску, он разразился градом проклятий и упреков, главным образом по адресу Барклая, а отчасти и принца.

- Заморят они нас с тобой, почтеннейший! - грозно восклицал он. - И солдатушек-ребятушек заморят! То им, как видно, и надобно! Бог нас ими наказывает!

Полчанинов разложил на ушах своей Сестрицы карту окрестностей Смоленска. Кантакузен наклонился с седла, красный от гнева, тяжело дыша.

- Покажи-ка, золотой, на карте, куда мы со вчерашнего перешли?

- На карте, ваше сиятельство, все там же стоим. Карта у меня четырнадцать верст в дюйме... Кантакузен с сердцем глянул на прапорщика.

- Ну вот... Хорош квартирмейстерский офицер!.. Все там же стоим! Да ведь мы же переходили с места на место?

- Так точно, ваше сиятельство, переходили...

- Значит, согласен ты со мной, почтеннейший?

- Согласен.

- Вот и покажи мне на карте своей: куда мы перешли?