Читать «В Шторме» онлайн - страница 115

Почему он дал ей возможность узнать Скайуокера, прежде чем эта бомба разорвется под ней?

Ведь он понимал, что в любом случае наступит момент, когда она узнает об этом; возможно он настал немного раньше, чем Император предназначал, но эффект был практически тот же.

Как он любил свои маленькие игры. Это было так похоже на него — играть ради собственного развлечения.

Не спеша, она возобновила шаг — намереваясь проверить, что ее учитель знал о визите Вейдера. По правде говоря, не имело никакого значения, кем был её заключенный — он всё равно будет уничтожен, так или иначе. Потому что рано или поздно, терпение её мастера закончится, и он набросится на Скайуокера…

И разорвет на части.

Где-то, в какой-то момент, она забыла об этом — забыла, что у Палпатина был мотив, который не изменится. И понимание личности Скайуокера только подчеркивало этот жестокий факт. Палпатин сломает его или убьет, пытаясь сломать, — и любой связанный с ним, любой вовлеченный им, независимо от своего желания, будет втянут и погребен — побочным эффектом.

И это не должна быть она. Это не будет она. Возможно, именно это и было уроком, который учитель хотел преподать ей — поскольку она сама, несомненно, забыла об этом.

Она ускорила шаг до военного темпа, сердитая на себя за то, что позволила осторожности подвести ее, пусть даже немного. Сердитая на Скайуокера, пробравшегося мимо ее защиты — и благодарная мастеру за разъяснение ее слабости — присущей любому человеку эмоции, особенно этой.

Глава 9 (часть 2)

После того, как Джейд ушла, они ещё долго стояли в тишине, смотря друг на друга; выражение Скайуокера было нечитаемым, чувства скрыты и защищены — в чём-чём, а в этом он становился исключительно хорош.

Наконец Люк повернулся и спокойно прошёл к высокому окну, молча вставая к отцу спиной.

Вейдеру оставалось только стоять и наблюдать за ним, осознавая, что его визит уже перерос в конфликт и совершенно не зная, как рассеять его. Не зная, зачем он вообще продолжает приходить сюда.

Что-то приводило его обратно, более сильное, чем любые стены, возводимые мальчиком. Некая вызывающая привыкание потребность, более мощная, чем любое враждебное неприятие. Даже притом, что он понятия не имел, как выразить или даже назвать это, оно возвращало его сюда снова и снова…

— Люк…

Мальчик продолжал молчать.

— Кто дал тебе это имя? — спросил в конце концов Вейдер, заставляя Люка чуть повернуть к нему голову.

— Я… не знаю. Я никогда не спрашивал.

Снова потянулась тишина….

Испытывая неудобство от долгого молчания и не зная, как продолжить разговор, Вейдер направился к дверям. И тогда услышал очень тихий голос сына:

— Каким было… твое имя?

— Что? — он слышал вопрос, но был настолько не уверен, как с ним быть, что буквально застыл на месте.

Оставаясь у окна и глядя на опускающийся сумрак, его сын повторил:

— Твое имя?

Вейдер молчал в течение долгих секунд.

— Энакин. Энакин Скайуокер.

Прошла целая жизнь с тех пор, как он произносил это имя, с тех пор как он даже думал о нем — длиною в жизнь его сына.