Читать «Смерть империи» онлайн - страница 7

Определение было лишь отчасти справедливо. Я и в самом деле был сторонником твердой линии, когда речь шла о столкновении с наиболее возмутительными проявлениями советской имперской системы и ложной коммунистической идеологии, при помощи которой цинично поработили великий народ. Я считал, что у нас нет другого выбора — надо демонстрировать наше намерение и умение противостоять советской агрессии.

(В отсканированом тексте отсутствует 14 страница. - Примечание OCR)

Моя поездка в 1963 году по трем прибалтийским республикам с коллегой по посольству Джэком Перри, позже ставшим нашим послом в Болгарии, произвела глубокое впечатление. Мы старались как можно чаще ускользать из удушающих объятий государственной туристической организации, прогуливались по улицам, заходили в театры и в рестораны, старались как можно больше знакомиться с простыми людьми и разговаривали подолгу с теми, кто рисковал с нами говорить. Одна тема так часто встречалась в этих разговорах, что стала лейтмотивом поездки: «Пожалуйста, не считайте нас русскими, Мы не русские. Мы эстонцы». (Или латыши, или литовцы — в зависимости от того, где мы находились.)

Мы об этом, конечно, знали, но не представляли себе, сколько чувства вкладывается в это понятие. Железный занавес преградил поток достоверной информации в обоих направлениях, Прибалтийские республики, по словам Москвы, как и другие «национальные республики» все чаще воспринимались иностранцами как части «Советской России».

Я, конечно, не утверждал, что все американцы осведомлены о происходящем в пределах Советского Союза. Но я знал, что сочувствие и понимание, проявляемое мною к группам, чьи гражданские права ущемлены, являются давней традицией нашей страны.

По мере того как углублялся мой интерес к Советскому Союзу, я стремился узнать возможно больше о его языках и культурах. Хотя я по обыкновению пользовался русским языком, когда приезжал в нерусские районы, я всегда старался говорить и на местном языке. Я стремился показать, что воспринимаю посещаемый мною народ как отдельную нацию, что я уважаю ее самобытность и из интереса и уважения к ней выучил немного слов на их родном языке, достаточных для пусть краткого выступления.

Наши люди из «Голоса Америки» изо всех сил старались помочь мне подготовить речи на грузинском, армянском и узбекском, а московские друзья помогали с украинским, белорусским, молдавским, казахским и чеченским.

Каждая поездка была открытием, даже в те места, где я уже бывал ранее. По мере распространения гласности люди становились откровеннее. Запретные темы стали ключевыми в дискуссиях, и многие, кому в прошлом не разрешалось с нами встречаться, теперь не только могли, а даже получали широкий доступ к общению с нами.

Ребекка часто ездила не только со мной, но и без меня — с выставками своих фотографий и гобеленов.

Наше внимание открывало двери и сердца. Люди чувствовали наш интерес к ним и отвечали интересом к нам и к Америке, Мы были с ними искренни, они отвечали взаимностью. Следовательно, мы могли почувствовать смену настроений и новые тенденции по мере их развития.