Читать «Просека» онлайн - страница 50

— А справитесь? — спросила учительница. — Вы хорошо читали эту книгу?

— Да, — сказал я, хотя только листал роман, когда мы его проходили по программе.

Вечером того же дня я сидел в комнате бабушки Вари, где всегда стояла тишина. Бабушка пила свой бесконечный чай, примостившись у тёплой плиты. За окном моросил осенний дождик. Передо мной лежали три толстых тома, с одного из них строго смотрел на меня из-под косматых бровей бородатый старик. Я докурил папироску, разогнал рукой дым и сжал виски ладонями. До этого вечера я читал книги от случая к случаю — не хватало времени. Улавливал сюжет, нёсся за ним, пропуская абзацы с рассуждениями, описаниями природы. Достигал финиша, бросал книгу. Теперь взгляд мой привычной рысью мчался по строчкам. Отмахал я много страниц; уже перестал тарахтеть городской движок, и погас свет. Я зажёг лампу и вдруг оступился: не мог сказать сам себе, о чём же я читал? О каких героях я буду говорить? Листал страницы назад, забегал вперёд — сюжет не давался. Чтение не шло. Мысль, что я всё-таки недостаточно умён, чтоб усвоить прелесть такой знаменитой книги, поразила меня. Но решил не сдаваться.

На другой день притащил из библиотеки два огромных тома с разрозненными листами. Разложил листы на столе, на полу.

Бабушка, попив чаю, пела под нос какую-то песню и следила за моими действиями. Я выбрал листы, где говорилось о Наташе Ростовой, о Пьере Безухове и Андрее Болконском. Я решил говорить о них. Проштудировал всё об этих героях и был поражён: ни один из этих героев мне не понравился! Толстый, неуклюжий Пьер, получив наследство, крестьян на волю не отпустил; развёлся со своей изменницей-женой, отдал ей, великосветской дуре, много имений, чтоб она эксплуатировала крестьян. Во время войны в армию он не записался. Угодил в плен к французам, побег не организовал, хотя убежать тогда было просто. Наташу я сравнил с нашей Зоей Космодемьянской. Андрею Болконскому я противопоставил Павку Корчагина и Мересьева. Но зато понравились мне Петя Ростов, Денисов, Долохов. От них был в восторге. Главу, где Петя и Долохов в лагере французов, я прочитал раз десять и выучил наизусть. Я оплакивал вместе с Денисовым мёртвого Петю. Я написал доклад, вызубрил его, бродя по улицам, и о сути доклада никому не говорил.

На конференции выступал третьим. О чём толковали предыдущие ораторы, я не слышал. Когда шёл на сцену к трибуне, мышцы мои напряглись, живот мой втянулся и я закричал. Щеки разом распухли, в голове зашумело. Потом задрожала правая ляжка. Я топал ногой, вертелся и выкрикивал заученные фразы. Когда сошёл со сцены, меня качнуло, повело в сторону; в абсолютной тишине пробежал к дверям. Лил дождь. Мокрый до нитки, долго бродил по тёмным улицам, торжествуя победу, гоня прочь сомнения.

В понедельник, когда я вошёл в класс, Вера Владиславовна что-то рассказывала моим одноклассницам. Увидев меня, она замолкла. Сложила на груди свои маленькие, хрупкие ручки. Печально покачала головой.