Читать «Шкура лисы» онлайн - страница 84

Скажем, в случае раскаяния. Разумеется, не перед Всевышним. Предателю, если у него есть желание задержаться на грешной земле, предлагают покаяться отнюдь не перед священником или в церковной исповедальне. Он должен наполнить «покаяние» реальным содержанием, купить свою индульгенцию в камере для допросов. Раскаяние для шпиона по найму — сделка, которую новые властелины его судьбы предлагают ему совершить по выгодной и ему, и им коммерческой формуле: «Прибыль выше затрат». Маржа самого шпиона в этом случае и ничтожна, и огромна — замена смертной казни на пожизненное, а там, в зависимости от его «кредитоспособности», то есть практической значимости его «раскаяния» и на иной срок. Зависит от согласия работать против бывшего работодателя или подрядчика, во-первых, и от информационной и контактной «кредитоспособности» пленника или, другими словами, полезности для тех, кто захватил его, во-вторых.

Шпион, информатор или помощник которого ещё только может попасться, заранее взвешивает варианты возможного поведения этого человека после ареста. На что он решится, попав под допросы? Способен ли торговаться, выдерживать принуждение, включая пытки, и соблазны, насколько ослабнет его психика в тюрьме, когда тело будет «истекать временем» как кровью?

Это сложные и трудные вопросы, на которые ответы редко находятся. А в путанных и непредсказуемых по последствиям обстоятельствах ничего не остается, как прибегнуть к заповедям патриархов. В шпионском же пересказе библии их на одну больше. Одиннадцатая по счету и не очень вдохновляющая, она гласит: «Не попадись!»

Раздел шестой

«Культурный шок»

1

На Алексеевских информационных курсах имени профессора А. В. Карташева мастер-класс «Терроризм как культурный шок» вел старичок Сирилл Клинско. Говорили, будто он последний из княжеской династии, ведущей происхождение от Калиты и владевшей подмосковным Клином. Кому и когда служил по своей нынешней специальности опростившийся владетельный потомок, трудно было сказать. Биографии, как и полагается международному агенту высокого класса, он, конечно, не имел.

Первое занятие князь начал с изречения и опроса. Воздел тряский от ветхости обрубок указательного пальца — остальные до косточек на ладонях были сожжены, судя по рубцам, кислотой, скорее всего, под пыткой — и изрек: «Лучшие из террористов — те, кто беззаветно, до смертного конца преданы святому делу справедливости и по велению совести мученически борются со скверной, разъедающей человеческие души». Затем попросил поднять руки считающих себя совестливыми, чтобы запомнить, как он сказал, в лицо, а имеющих склонность к мученическому искоренению скверны — покинуть мастер-класс и больше не появляться.

Никто не шелохнулся. Потом некоторые, как бы оправдываясь, говорили, что сделали это из лицемерия — князь ведь явно шутил. И до сих пор иногда приходит мысль: да так ли действительно?