Читать «Ракурсы» онлайн - страница 22

Мне захотелось посочувствовать Лохматому, медленно перетирающему зубами клок обыкновенной бумаги, но после нескольких попыток я понял, что не могу этого сделать и вообще не уверен, что помню, как нужно правильно и искренне сочувствовать. Кажется, я просто тупо пялился на Лохматого, пока записка была у него, а когда он передал ее следующему, я уже забыл, что собирался ему сочувствовать.

Следующей оказалась голая девушка. Она любовно поглаживала пальцем голубые прожилки на своей руке и нежно называла их «мои мохнатки». Записку, едва взглянув на нее, она брезгливо бросила на пол.

– Фу, клопы! Гадость какая. Они сожрут моих мохнаток!

С пола листок подобрал один из тех, кто помогал девушке разоблачаться. Его заключение было скорым и безапелляционным:

– Э-э, а бумажка-то фальшивая. Он шпион. Ты за нами шпионишь, пацан?

Вместо меня уверенно ответила голая:

– Конечно, шпионит. Что еще инопланетянину делать?

Девушка на подоконнике лишь молча и загадочно улыбалась.

Тот, который лежал на диване, внезапно ожил. Он сел, обвел всех взглядом, которому удивительным образом соответствовало определение «ошпаренный», и сиплым голосом произнес краткую речь:

– Нет, это не есть хороший трип… У меня в прошлом году был триппер. Все мы здесь трипперы… Кто ж знал, что… Дайте мне пистолет. Я хочу застрелиться… Мерзкие, скользкие медузы…

Закончив, он снова повалился головой на боковой диванный валик.

– Какая фигня, – сказал Джокер, поднявшись и забрав мою бумажку у шпионофоба. – Гусик, ты, что ли, с Джеймсом Бондом в третьей перинатальной матрице утрюхался? Теперь тебе везде шпионы будут глючиться.

Гусик обиженно сопнул носом.

Джокер сел на свое место и зачитал адрес вслух:

– Улица Акунина, дом одиннадцать, квартира пятьдесят восемь. Трамвай номер три. Тебе, малыш, надо в кино сниматься, – он повернулся ко мне. – Там такое любят. Смотрел «Иронию судьбы»? Митька, – это уже в сторону Лохматого, – у тебя какой адрес?

Лохматый заметно вздрогнул и напрягся, обдумывая вопрос.

– Адрес?… Бакунина, одиннадцать, пятьдесят восемь.

Джокер – снова в мою сторону:

– Почувствовал разницу? Бакунина, а не Акунина. И трамваи здесь не ходят.

– Я на троллейбусе ехал. На третьем, – тяжело соображая, сообщил я.

После этого в комнате повисло нехорошее, какое-то поганенькое молчание. Меня снова обозревали со всех сторон, но теперь уже с очевидной жалостью во взорах.

– Ну и угораздило же тебя, пацан, – подал замогильный голос тот, который хотел застрелиться.

В голове моей в этот момент наконец что-то замкнулось с отчетливым щелчком, и засвербела уже не веселенькая, а мутненькая мыслишка про двух Джокеров, которые тусуются в кислотных флэтах с координатами, отличающимися только одной буквой, не говоря уже о транспортных средствах с одинаковыми номерами и начинающимися на «тр». Выражаясь по-спортивному, я был в легком ауте и судорожно пытался прочесть глубинный смысл этой путаницы совпадений. Но у меня ничего не получалось. Со всех боков выходила галиматья – высшей, причем, пробы, то есть такая, в которой смыслом является совершеннейшее его отсутствие. Что-то из рубрики «Искусство ради искусства».