Читать «Очерки о традиции и метафизике» онлайн - страница 8

Дальневосточная цивилизация может также предоставить нам пример нерелигиозных ритуалов совсем иного типа; фактически даосизм, который является, как мы уже говорили, чисто метафизической доктриной, также обладает определенными специфическими ритуалами; это значит, что существуют ритуалы, характер и цели которых являются полностью метафизическими, насколько бы удивительным это ни казалось европейцам. Но пока мы не будем останавливаться на этом утверждении и просто добавим, что, даже не отправляясь в далекий Китай или в Индию, можно найти такие же ритуалы в некоторых течениях Ислама, хотя в этом случае следует помнить, что традиция Ислама остается почти полностью закрытой книгой для европейцев, главным образом по их собственной вине. Более того, социологов можно все же простить за то, что они обманываются насчет совершенно чуждых и непонятных для них вещей, и, следовательно, им вполне допустимо верить, что все ритуалы являются религиозными по своей сущности, если сам западный мир, о положении вещей в котором они должны быть осведомлены лучше всего остального, действительно не способен предложить ничего другого, кроме ритуалов такого типа; но, с другой стороны, хотя мы и не предполагаем здесь специально исследовать природу масонских ритуалов, все же вопрос об их религиозном характере можно было бы задать социологам, а именно вопрос о том, обладают ли эти ритуалы, пусть даже и безошибочно исполненные, религиозным характером хоть в самой малейшей степени?

В рамках данных заметок мы получаем возможность объяснить, каким образом полное отсутствие религиозной точки зрения среди китайцев могло стать основанием другого недоразумения, которое совершенно противоположно предыдущему, так как оно обусловлено ответным непониманием со стороны самих китайцев. Китаец, который чувствует большое и, так сказать, естественное уважение ко всему, что принадлежит традиционному порядку вещей, всегда готов, оказавшись в другой стране, принять формы этой новой для себя традиции; в таком случае, поскольку западная религия только и обладает традиционным характером, он может склоняться к тому, чтобы принять ее, но совершенно поверхностно и только на время. Вернувшись в родную страну, от которой он никогда не отказывался, поскольку «расовая солидарность» в нем слишком сильна, чтобы позволить сделать это, тот же самый китаец меньше всего будет беспокоиться о религии, обычаям которой он ранее условно следовал; причина в том, что эта религия, будучи религией для других, никогда не могла восприниматься им в качестве таковой, так как религиозная точка зрения чужда его ментальности; более того, поскольку он никогда не натолкнется на Западе на что-то хотя бы в малой степени метафизическое по своему характеру, религия неизбежно покажется ему более-менее точным эквивалентом чисто социальной традиции, подобной конфуцианству. Европейцы в таком случае всегда ошибаются, обвиняя его, как это бывает, в лицемерии; для китайца же это просто вопрос вежливости, как он ее понимает, вопрос учтивости, требующей от человека, чтобы он подчинялся, насколько это возможно, обычаям страны, где он живет, и иезуиты семнадцатого столетия были совершенно правы, когда занимали ступень в официальной иерархии «просвещенных» во время их пребывания в Китае и воздавали Предкам и Мудрецам ритуальные почести как должное.