Читать «Я из Одессы! Здрасьте!» онлайн - страница 51

— Как ты мог так рисковать, — говорю я ему, — в три часа дня, в людном месте броситься на старую бабу и насиловать её?

— Понимаешь, — ответил бедолага, — я зашёл выпить пивка. Сижу жду, она, эта, как её, Эльза в короткой юбке стоит у стойки. Вдруг она потянулась за чем-то, оказалась в такой позиции, да ещё трико у неё такого возбуждающе оранжевого цвета. Клянусь, дальше ничего не помню… Она даже не пикнула, напротив… Зато вторая как разорётся.

— Запомни, любая немка тебе без насилия отдастся. Он не поверил, что его отпускают, приготовившись к самому страшному.

Долгих четыре военных года я провёл в армии. Мне казалось, что победа освободит всех, и в первую очередь артистов, от воинской службы. Словом, всё это я представлял идиллически. Как в песне «Снимай шинель, иди домой». Мы ждали демобилизации, а она откладывалась на неопределённый срок.

Мы пили и тупели, не находя себе места. Мы стояли в городе Бабельсберге в тридцати километрах от Потсдама. Жили рядом с комендатурой. Окно коменданта-полковника выходило прямо на мои окна.

Полковник ненавидел нас за расхлябанность и за наглый вид. Он часто нас арестовывал, издевался и потом отпускал. Короче, ненависть была обоюдной. Я из своего окна изучил все его повадки и наклонности, точно знал, когда он ест и когда ложится отдыхать.

Чтобы досадить полковнику, я купил мотоцикл. Мне объяснили, как его включить, что я и сделал. Поехал, но не знал, как остановиться. Я проехал нашу улицу, повернул налево на центральную, чтобы сделать круг и вернуться назад. Попав на центральную улицу, я орал, чтоб все расступились, так как я не знаю и не могу остановить мотоцикл. Немец-регулировщик ничего не понял. Я ехал, не признавая знаков и правил движения.

Ехал я медленно, на первой скорости. Попав опять на нашу улицу, я на ходу попросил ребят, чтобы мне объяснили, как остановить мотоцикл. Естественно, на скорости я ничего не понял и сделал ещё один круг. Немец-регулировщик, наконец-то поняв, что со мною происходит, остановил все движение. Опять мне кричали ребята, и опять я ничего не понял. На площади меня уже ждали прохожие и хохотали. Как только на площади раздавался стук мотоцикла, немец-регулировщик плакал от смеха. С каждым моим появлением людей прибавлялось, и хохот увеличивался. Я мечтал, чтобы мотор заглох. Так я ездил по кругу больше часа, пока мотоцикл не зачихал и не остановился.

Все дружно мне зааплодировали. Оказалось, кончился бензин.

Я научился ездить на мотоцикле хорошо, и, чтобы досадить нашему коменданту, когда он отдыхал после обеда, ездил вокруг комендатуры на первой скорости. Звук работающего мотоцикла — омерзительный звук. Я точно высчитал когда он злой встаёт и даёт приказ меня арестовать, и в это время уезжал в Потсдам. Эту процедуру я проделывал каждый день в течение месяца, пока мне не надоел мотоцикл.

Мы жили хорошо. Еды и водки было навалом. Немки нас любили, как родных. Каждая молодая немка хотела нас, и мы им не отказывали, понимая свою историческую миссию. Полковника-коменданта это раздражало. Он не понимал, что красивая женщина не может быть врагом.