Читать «Охотники за голосами» онлайн - страница 128

Один профессор истории из местного пединститута велеречиво рассуждал на камеры о традициях масонства в России и реинкарнации «опричнины с человеческим лицом».

В конце концов, уже через полтора месяца все хорошее, что случалось в регионе – от хорошей погоды во время городского праздника в честь годовщины освобождения города от набега Тугарина, до новой лампочки в подъезде, от уголовного дела на районного бухгалтера до отремонтированной крыши пенсионерки Петровой В.А. – стали считать делом тайной чиновничьей организации.

Политические партии и депутаты всех уровней были в ярости, сначала они безуспешно пытались объяснить населению, что, мол, вот это все мы, лично, проверьте. Затем они единогласным решением увеличили бюджет на свой пиар и попытались соревноваться с анонимной серой массой чиновников. А всенародно выбранный мэр Пупинска даже завел себе фотографа – симпатичную девушку в короткой юбке, снимавшую каждый шаг мэра на зависть коллегам. После того как в прессу попали фотографии мэра в обнимку с активистками движения «Ночные бабочки», сделанные по требованию шефа после седьмого торжественного мероприятия в день, девочку-фотографа уволили. Взяли мальчика. В конце концов партийцы и депутаты стали загадочно улыбаться и уходить от вопросов журналистов, посылая им через подмигивания и загадочные ухмылки сигнал о том, что они де, конечно же, тоже в теме с «анонимными чиновниками» и только долг перед своими партиями не позволяет им в этом признаться.

Один только бессменный со времен Леонида Ильича, но демократично переизбираемый лидер коммунистов Петрович брызгал слюной на немногочисленных митингах пенсионеров, которые после этих митингов обычно тайком заходили в церковь, чтобы поставить за упокой души вождя мирового пролетариата и заодно получить батюшкино благословение. Он доказывал на этих немногочисленных митингах, что все происходящее – происки власти и мировой закулисы накануне выборов, что кровопийцы не способны делать добро трудовому народу и надо быть начеку. Между тем сам Петрович не удержался от соблазна и позвонил, как он выражался, в ЖЭК. Покричав в 10:45 утра в трубку «Доколе!», после обеда он с удивлением увидел рабочих в оранжевых жилетках, которые устанавливали новый домофон на двери подъезда и вкручивали лампочки на лестничных площадках его бывшего обкомовского дома улучшенной планировки.

Дело в том, что периодически после долгих заседаний красного горкома с возлияниями и пением «Интернационала», в перерывах, так сказать, классовой борьбы, Петрович часто разбивал себе коленки в темном подъезде. А однажды был нещадно обруган тусующейся в подъезде молодежью его избирательного округа за то, что неуклюже попытался повязать пионерский галстук не совсем трезвому студенту филфака Анискину Ю.П. После всех этих оказий он, как черт ладана, боялся собственного подъезда: долго собирался с мыслями, глубоко дышал, чтобы казаться трезвым, и с великой осторожностью открывал дверь.