Читать «Крестоносцы социализма» онлайн - страница 138

6.3. Процесс «50-ти»

Почти все члены организации «москвичей» (43 человека) и семеро близких к ним лиц (в том числе двое «чайковцев»: супруги В.Н. Батюшкова и Н.Ф. Цвиленев) предстали перед царским судом на громком процессе «50-ти», который известен также под названием «Процесс москвичей». Он слушался в ОППС с 21 февраля по 14 марта 1877 г. После суда над декабристами в 1826 г. и над нечаевцами в 1871 г. это был самый крупный в России политический процесс. Превзошедший его по масштабам и значению процесс «193-х», который власти начали готовить с 1874 г., в 1877 г. все еще подготовлялся и начал слушаться лишь через семь месяцев после процесса «50-ти». Кстати, оба эти процесса вели одни и те же сенаторы с одним и тем же председателем (К.К. Петерсом) во главе. Прокурором на процессе «50-ти» был К.Н. Жуков, ранее отличившийся как обвинитель на процессе Сергея Нечаева в 1873 г.

Царизм отводил процессу «50-ти» важную роль в посрамлении «крамолы», считая его чем-то вроде генеральной репетиции более грандиозного процесса «193-х». Прокурор Жуков изощрялся возможно больше скомпрометировать подсудимых – как раз в духе мартовской 1875 г. установки Комитета министров по делу «193-х». Два дня он муссировал в своей обвинительной речи «кровожадность» подсудимых (они-де намеревались «уничтожить правительство, дворян и произвести резню»), а закончил речь таким резюме: «Отрицание религии, семьи, частной собственности, уничтожение всех классов общества путем поголовного избиения всего, что выше простого и притом бедного крестьянина – вот те идеи», которые пропагандировали «москвичи».

Почти все подсудимые были очень молоды (только шесть из них перешагнули 30-летний рубеж, а больше 30-ти человек не достигли и 25 лет). При этом бросалась в глаза такая особенность процесса, как наличие среди обвиняемых 16-ти молодых женщин. И.С. Тургенев, как только узнал об этом (он тогда был в Париже), подчеркнул: «Факт знаменательный и ни в какой другой земле, решительно ни в какой – невозможный». Эти две особенности процесса (молодежный и, отчасти, женский состав подсудимых) были расценены властями как выигрышный для них шанс сделать процесс открытым и, утрируя юношеское недомыслие подсудимых («мальчишек» и «девчонок», как говорили в кулуарах суда), запугать, сломить, развенчать на нем революционеров в глазах общественности.

Однако первые же заседания суда показали, что царизм явно недооценил силу революционной молодежи. Перед ним на скамье подсудимых в «мальчишеских» и «девчоночьих» образах оказались стойкие политические борцы, которых не удалось ни сломить, ни запугать. Буквально все подсудимые вели себя на процессе мужественно, с достоинством, привлекая к себе сочувственное внимание публики. Особое впечатление на публику производили подсудимые-женщины с их молодым задором, не по-женски твердой уверенностью в себе и чисто женским обаянием.