Читать «Джанни Родари. Лучшие сказки» онлайн - страница 126
Джанни Родари
В соседних домах одно за другим разбивались стекла, люди испуганно высовывались из окон на улицу и кричали:
— Землетрясение! Помогите! Помогите! Спасайся кто может!
С пронзительным воем промчались пожарные машины. Толпы людей устремлялись за город, неся на руках спящих детей и толкая перед собой тележки с домашним скарбом.
Маэстро Домисоль был вне себя от радости.
— Потрясающе! Феноменально! Неслыханно! — Он осыпал Джельсомино поцелуями, обвязал ему шею теплым шарфом, чтобы тот не простудил горло, а потом пригласил его в в столовую и угостил таким обедом, которого, пожалуй, хватило бы, чтобы накормить по крайней мере десяток безработных.
— Кушай, сынок, кушай, — приговаривал он. — Придвинь-ка к себе поближе эту курятину — она помогает лучше брать высокие ноты. А вот эта баранья ножка придает особую бархатистость низким нотам. Кушай! С сегодняшнего дня ты мой гость. Ты будешь жить у меня в самой лучшей комнате, стены я прикажу обить войлоком, так что ты сможешь вволю упражняться и никто тебя не услышит.
Джельсомино все порывался выбежать на улицу, чтобы успокоить испуганных жителей или по крайней мере позвонить по телефону пожарным, чтобы они не носились понапрасну по городу. Но маэстро Домисоль отговорил его.
— Не советую этого делать, сынок. Ведь тебе пришлось бы платить за все разбитые стекла, а у тебя пока нет ни гроша. Я не говорю уже о том, что тебя могут арестовать, а если ты попадешь в тюрьму, прощай тогда твоя музыкальная карьера.
— А что, если и в театре мой голос наделает бед?
Домисоль рассмеялся.
— Театры для того и созданы, чтобы певцы могли в них петь. Театры могут выдержать не только сильные голоса, но и разрывы бомб. Так что отправляйся спать, а я займусь афишей и отдам ее поскорее печатать.
Глава десятая
Проснувшись на следующее утро, жители города увидели, что на всех углах расклеены афиши следующего содержания: «Сегодня утром (а не ровно в 48 часов) самый захудалый тенор Джельсомино, собака из собак, только что возвратившийся после неоднократных провалов и освистываний, которыми наградили его в крупнейших театрах Европы и Америки, не будет петь в городском театре.
Жителей города просят не приходить.
Билеты выдаются бесплатно».
Разумеется, эту афишу нужно было читать шиворот-навыворот, и все жители города поняли, что она означала как раз обратное тому, что в ней было написано. Под словом «провал» нужно было понимать «успех», а выражение «петь не будет» означало, что Джельсомино будет петь именно в 21 час.
Сказать по правде, Джельсомино не очень хотел, чтобы в афише упоминалось об Америке.
— Я ни разу не был в Америке, — протестовал он.
— Вот именно, — возразил ему маэстро Домисоль, — значит, это ложь, и, значит, это как раз к месту. Если бы ты бывал в Америке, нам пришлось бы написать, что ты гастролировал в Азии. Таков закон. Впрочем, забудь о законах, а помни о пении.
То утро, как наши читатели уже знают, было весьма беспокойным (на фасаде королевского дворца была обнаружена знаменитая фраза, написанная Кошкой-хромоножкой). Во второй половине дня в городе вновь воцарилось спокойствие, и задолго до девяти часов вечера театр, как писали потом газеты, был «безлюден, как пустыня», что означало, что он был битком набит зрителями.
