Читать «Искусство издателя» онлайн - страница 61

Если задаться вопросом, что так прочно объединяло эти маленькие группы друзей в начале двадцатого века, ответом будет скорее не то, чего они хотели (часто это было довольно запутанным и неопределенным), а то, что они отвергали. И это была форма вкуса в том смысле, который придавал этому слову Ницше, то есть «инстинкта самозащиты» («Многого не видеть, не слышать, не подпускать к себе – первая разумная мера, первое доказательство того, что являешься не случайностью, а необходимостью»). Речь должна была идти о действительно разумной мере, раз она доказала свою эффективность. Сегодня, по прошествии ста лет и двух поколений со времен основателя, Gallimard – первое издательство во Франции и оно по-прежнему отличается «вкусом Gallimard», который позволяет приблизительно почувствовать, может ли та или иная книга быть книгой Gallimard или нет. Даже если вокруг все изменилось, физиология вкуса, объединявшая те небольшие группы друзей, по-прежнему остается отличным противоядием в ситуации, когда некоторые издательства периодически охватывает тревога относительно собственного затухания или размывания идентичности. При ближайшем рассмотрении также обнаруживается, что, во многом, исчезла та ткань чувствительности, которая обволакивала вкус, или, по крайней мере, она стала такой поверхностью, на которой прорехи больше самой ткани. Впрочем, это не должно угнетать. Конечно, сегодня создание издательства на основе склонностей небольшого клуба друзей было бы трудной и едва ли осуществимой затеей. Но, вместе с тем, перед издательским делом – если бы оно только пожелало, если бы только осмелилось – открылись бы возможности, которых прежде не было. За последние сто лет чрезвычайно расширилась область того, что можно публиковать, если только подумать об огромном количестве антропологических, научных, исторических, литературных материалов, которые накопились в двадцатом веке и только и ждут новой издательской формы. Не только Библиотека, но и все книги Adelphi с самого начала исходили из этой предпосылки. Это была попытка соединить самые разные и далекие друг от друга тексты и материалы в том широком, мутном потоке, который тащит за собой все, что только острый и живой ум может пожелать прочесть. Действительно, сегодня более, чем когда-либо, издательское дело могло бы определить в качестве одной из своих главных целей смещение порога того, что можно публиковать, и включить в число возможных вещей многое из того, что в настоящий момент исключено. Это был бы огромный вызов, не очень отличающийся от вызова первых лет, когда Мануций трудился в Венеции. И, возможно, стоило бы вспомнить, что было первым уставом издательского дела. Это была листовка, отпечатанная самим Мануцием и, к счастью, дожившая до сегодняшнего дня, в одном экземпляре, приклеенном к переплету греческого словаря из Ватиканской библиотеки. Отпечатанная около 1502 года, эта листовка содержала текст соглашения между учеными, готовившими издания классических греческих текстов для издательства Альда. По словам Энтони Графтона, «они договорились говорить только по-гречески, когда были вместе, выплачивать штрафы, если нарушали это соглашение, и использовать деньги (в том случае, если они накапливаются) для устроения симпозиума – щедрого ужина, который должен был быть намного лучше того, что обычно ели работники Альда. С течением времени в их круг могут быть приняты и другие “эллинофилы”». Сегодня невозможно установить, соблюдались ли когда-либо правила этой Новой Академии Альда Мануция. Но можно вспомнить, что и «95 тезисов» Лютера, и Декларация прав человека и гражданина от 26 августа 1789 года изначально были листовками. Учитывая этот факт, становится очевидным, что тенденции в мире и в издательском деле до настоящего времени развивались и по-прежнему развиваются в противоположном направлении. Так продолжает сужаться поле того, что считается возможным. «Было бы здорово, но нельзя», – эта фраза везде в издательском мире слышится очень часто.