Читать «Конъюнктуры Земли и времени. Геополитические и хронополитические интеллектуальные расследования» онлайн - страница 156

Именно так с 1950-х годов возникает мир, которому в полном его виде предстоит быть не только посткапиталистическим и постиндустриальным, но в равной мере – миром постимперским. Это значит, что в нем существование мирового «пространства нормы», сильно эволюционировавшего по сравнению с началом XX века, будет достигаться неимперскими методами, без обращения к инструментарию имперского суверенитета. Я осмелюсь высказать гипотезу, что для этого мира уже сейчас определяющей становится политическая категория не суверенитета, но авторитета, то есть способности задавать окружающему миру норму, основываясь на колоссальных успехах западной модели развития.

При этом важнейшим компонентом авторитета на деле оказывается роль государства в сохранении существующего «пространства нормы». Сама структура ООН делает эту организацию прежде всего воплощением политического авторитета, а расстановка сил внутри нее выступает показателем способности авторитета из символических жестов трансформироваться в целенаправленную экономическую и политическую силу С этим согласуются и характер ООН как действительно всемирного сообщества, ставящего любой режим, который остается за пределами этой организации, в положение «мирового аутсайдера»; и полномочия Совета Безопасности с фиксированными местами постоянных членов; и принцип единогласия постоянных членов, единственно открывающий возможность для далеко идущих решений вплоть до вооруженного подавления «суверенного» агрессора; и закрепление среди постоянных членов трех мест за государствами – эталонными носителями западных политических норм.

Но складывающийся постимперский миропорядок, естественно, не ограничивается системой ООН. Последние десятилетия отличает выделение разных типов «центров авторитета», в качестве которых часто выступают прежние колониальные метрополии по отношению к бывшим колониям: напомню позиции Франции в жизни Чада, роль Португалии в урегулировании политико-племенной распри в Анголе и так далее. Только с материализацией таких космополитических «центров авторитета» становится реальностью контроль за соблюдением прав человека. Ибо суверенитет личности – не что иное, как ограничение суверенитета государства, невозможное в отсутствие авторитетных внешних сил, способных стать между суверенным государством и его подданным, грозя режиму-насильнику положением изгоя в мире.