Читать «Конъюнктуры Земли и времени. Геополитические и хронополитические интеллектуальные расследования» онлайн - страница 143

Анализируя высказывания на этом создаваемом и демонстрируемом внутри текста «языке открытого общества», возможно нащупать звенья политической фабулы, присутствующей в сознании автора. Например, мысль о стремлении советских руководителей к открытому обществу и отсутствии такового стремления у американских означает попросту, что с точки зрения концепции «Европа без границ», а значит и перспектив современной западной цивилизации, поведение Горбачева более обнадеживало, нежели позиция Вашингтона. Однако образ мира, заключенный в «языке открытого общества» и изначально предназначенный служить интерпретации настоящего и проектированию будущего, обладает имманентной организацией, обусловливающей применительно к прошлому высказывания, оправданные только этой логикой языка.

Итак, за омонимическим сдвигом мы обнаруживаем идеологему, на которой Сорос неизменно основывается, ни разу не сформулировав ее отчетливо. В то же время он настойчиво указывает на то, что опыт разрушения советской системы серьезно изменил понимание им природы открытого общества и его соотношения с закрытыми системами. Но это изменение Сорос полагает, на первый взгляд, совсем не в той трансмутации понятий, которая налицо в книге. Безуспешность попыток изнутри либерализовать советский строй, а также драматическое протекание посткоммунистических процессов в Восточной Европе заставляют, по Соросу, заключить, что закрытое и открытое общества отнюдь не являются альтернативной парой. Разрушение первых не приводит к возникновению на их месте вторых, хотя обратное, по-видимому, справедливо. Закрытые общества – образования более простые и потому более выносливые, живучие, чем общества открытые с их нежесткими, часто неочевидными структурами и рафинированной этологией. Снятие грубых ограничений, которыми держатся крупные закрытые системы имперского типа, приводит лишь к рассеянию последних и к появлению на их месте политических организмов помельче, менее выраженных идеологически, но столь же закрытых и зачастую не менее опасных для окружающего мира. Неправдоподобен самопроизвольный переход обществ Восточной Европы и бывшего СССР от социальной и гносеологической закрытости, непроницаемости для критики – к открытости, от состояния более простого – к более сложному. Такое восхождение возможно, по мысли Сороса, только под прямым воздействием обществ, стоящих на более высоком цивилизационном уровне, иными словами – в случае приложения Европейским сообществом максимума усилий для поэтапного втягивания в систему своего притяжения территорий, «сползающих» в посткоммунистическую энтропию.