Читать «Из дневника жителя архангельска Ф.Н. Паршинского» онлайн - страница 19

Родственников Чугаевской эвакуировали из Чуднова Волынского на восток, в Сталинградскую область. Значит, Сталин не зря говорил, что «нужно ничего не оставлять врагу».

3 августа. В Москве гостит Гарри Гопкинс по личному поручению Рузвельта. Хотя в Америке президент имеет больше власти и влияния, чем в Англии премьер, но все-таки странно, почему Гопкинс действует от имени Рузвельта, а не от имени США! А если учесть, что мистер Рузвельт — еврей, а не yankee, то миссия Гопкинса становится понятной.

3 августа 1941 г. утро холодное и пасмурное, ветер с севера (или северо-запада?), в 13 часов +18 °С, ветер средней силы с востока. Недолго светило солнце, а потом опять пасмурно до вечера. Вместо житомирского появилось коростенское и белоцерковское... que est ce que ce? Неужели? — Да! Это значит, что германские войска вклинились уже в Киевскую область.

С 19 ч. 30 мин. до 20 ч. 30 мин. три обильных дождя с юга. Ночью туман, к утру ветер уже с юго-запада, но очень слабый, нехолодный.

4 августа. Утро. Воздух малопрозрачен. Сульфатстрой снова виден, пасмурно, однако с 10 часов уже начинает светить солнце, но день все же вышел пасмурный, даже капли дождя пестрят деревянные тротуары; тихо; пахнет сернистый газ, ползущий от Сульфатстроя; в 15 часов +22 °С (аптека), в 17 ч. 30 мин. дождик, тихий, но настолько обильный, что даже из водосточных труб вода бежит. И этот дождь и в 22, и в 23 часа заставил меня надеть зимнее пальто и шапку и ехать на трамвае на дежурство, и все-таки я промочил себе ноги — вся подошва калош и ботинок оказалась мокрая и грязная. Не помогла и бумага, которую я вложил. Под утро дождь повторился, но к 7 часам 5 августа дорога настолько впитала в себя воду, что и в моих дырявых калошах можно было идти домой безопасно. Дождь в 22—23 часа 4 августа сопровождался грозой.

7 августа. 4 ч. 30 мин., ветер с юго-востока выше средней силы, облачность сгущается, становится пасмурно. Приблизительно с полудня солнце борется с облаками и кое-как светит. В 16 часов +25 °С (аптека), ветер не ощущается. В архторговских магазинах мерзость запустения, в молсоюзовском дают простоквашу, очередь дальше «Эдисона»! В булочной на углу Володарского хлеб черный и белый, очередь до КОГИЗа. Вечер теплый, ветер с юга, облаков мало.

8 августа. Утром ветер с востока теплый, день наступил солнечный, малооблачный, облака кучевые 50%; ветер сильный, с юга, в 17 ч. 20 мин. +26 °С, в 18 ч. 40 мин. +25 °С.

Не успели засохнуть чернила на факсимиле пана Сикорского и тов. Майского на польско-советском соглашении от 30 июля, как уже пан Сикорский 31 июля по радио задирает Советский Союз словами: «Никто не смеет даже предположить, что границы Польского государства 1939 г. могут быть поставлены под сомнение». На это «Известия» 3 августа отвечают: «По советско-польскому соглашению 30 июля 1941 г. советское правительство признало советско-германские договоры 1939 г. касательно территориальных перемен в Польше утратившими силу». Этим подчеркнуто, что «территориальные перемены» не вечны, также и границы не представляют собой чего-то незыблемого. Мы не считаем, например, незыблемыми границы СССР с Польшей, установленные Рижским договором (1921 г.), как не разделяем и той точки зрения, что «никто не смеет и предположить, что границы Польского государства 1939 г. могут быть поставлены под сомнение», как это высказал в своей речи г. Сикорский». Итак, между Сикорским и Сталиным пробежала уже черная кошка. Поляки спесивы. Зачем бы им задирать немцев в 1938 и 1939 годах? Гораздо выгоднее им было пойти на уступки. Была бы тогда цела Польша. А теперь Польша в Лондоне. Но Сикорский задирает еще и тем, что проводит аналогию между 1795 и 1939 годами (третий и четвертый раздел Польши). По этому поводу «Известия» 3 июля много пишут. Видно, что Сикорский задел за живое. Теперь остается только заявить о расторжении соглашения 30 июля.