Читать «Мой друг Степка» онлайн

Юрий Геннадиевич Томин

МОЙ ДРУГ СТЕПКА

В субботу на уроке географии Степка Хокканен получил двойку. Я считаю, что получил он ее за свой язык.

Говорят, будто финны народ неразговорчивый. Степка — финн, но болтает почище любого. Из-за этого мы с ним и дружим. Мне нравится, что он может ответить на какой хочешь вопрос. Даже если не знает, — соврет, но ответит. А Степке нравится, что я больше молчу или поддакиваю и он может говорить сколько влезет. Меня всегда хвалили за скромность. Раньше мне было это приятно, и теперь я вырос такой скромный, что самому противно. Иногда возьму и просто для себя начну придумывать какую-нибудь историю. Получается не хуже, чем у Хокканена. Но при нем не могу, он меня забивает. Еще мне нравится, что Степка умеет становиться бешеным, когда захочет. Если, скажем, на нас по дороге из школы нападут ребята с турбазы, то у Степки лицо сразу делается красным, а на шее надувается жила. Он швыряет портфель в грязь и идет прямо на турбазовских, размахивая кулаками. Турбазовские разбегаются, хотя в этот момент ничего не стоит дать Степке в поддыхало, потому что, размахивая руками, он закрывает глаза.

Сначала мы со Степкой дружили просто так, из-за того, что рядом живем. Но потом нам понравилось и мы договорились дружить на всю жизнь. Мы решили все делить пополам. Один раз Степка достал семь кованых крючков. Он сразу отдал мне три и себе взял три, а лишний бросил в колодец. Потом мы целый день доставали крючок магнитом, чтобы он не попал кому-нибудь в ведро.

А когда еще весной к нам приезжал папин товарищ, охотник, и оставил полпачки патронов, я тоже принес их Степке. Он стащил у отца ружье, мы ушли в лес подальше и начали подбрасывать свои шапки и стрелять в них по очереди. Степка стреляет лучше меня: он попал в свою шапку, а я нет. Поэтому его выпороли, а меня нет, и он злился на меня целую неделю.

И все-таки я завидую Степке. Пускай бы и меня пороли: по крайней мере все кончается очень быстро, да потом еще жалеют. Меня вот не жалеют нисколько. Как начнут родители воспитывать, так и воспитывают по два часа — даже уроки делать некогда. И все примеры приводят из своей жизни, будто они были такие золотые — прямо серебряные. Мне надоест их слушать, и я начну кашлять. А они и кашель используют.

— Вот, ходишь — душа нараспашку… Видишь, к чему это приводит? Так и до чахотки недалеко! А мы ведь тебе только добра желаем…

А по-моему, если желаешь человеку добра, то не надо все время об этом говорить, потому что к таким словам привыкаешь и никакого добра уже не заметно.

Я один раз даже не вытерпел и сказал:

— Во-первых, не чахотка, а туберкулез! А во-вторых, теперь туберкулез вылечивают пенициллином, как дважды два!

После этого мне еще час объясняли, что я грубиян, и спрашивали, почему я начал портиться, хотя раньше был скромным. Хоть бы про скромность не говорили! Мне эта скромность хуже туберкулеза.

Вот Степка, небось, не скромный. Зато и делает, что хочет. Захотел — и влюбился в Нину Полянскую. Об этом весь класс знает, потому что с некоторых пор Степка стал толкать ее на переменках. А Полянская тоже влюбилась в Степку; она всегда говорит: «Ты, Хокканен, дурак! Дождешься…», но никогда не жалуется. Теперь им весь класс завидует.