Читать «После Путина» онлайн - страница 148

Серьёзную угрозу представляет то, что в политических кругах России разделяется опаснейшее заблуждение, что в сегодняшней украинской политике есть с кем договариваться. Россия много лет делала провальные ставки в украинской игре — Кучма, Янукович, Партия регионов… Эта тенденция продолжается. Между тем украинский политикум сегодня как таковой недоговороспособен; он опирается на внезаконный, преступный фундамент переворота 2014 года. И пусть нельзя откатить назад наше признание выборов Порошенко и нового состава Верховной Рады, но ни к чему эти технические уступки превращать в гири на собственных ногах. Я не готов, да и не вправе давать какие-то конкретные, завершённые рецепты. Не вправе и определять, кто из украинских политиков в изгнании или остающихся на украинских землях в политической тени заслуживает российского внимания. Однако я абсолютно уверен в том, что Владимиру Владимировичу в течение очередного срока или его ли преемнику придётся решать украинскую проблему более жёстко и интенсивно. Я не веду речь непременно о военных средствах (вопреки много раз произнесённым мною горячим словам я полагаю перспективу войны против Украины ужасной, потому что знаю, что правящие ею подонки, прежде чем сбежать, успеют уничтожить огромное количество украинцев — и отнюдь не только «воякив» добровольческих карательных батальонов. Другое дело, что я при этом понимаю: война, вернее — вмешательство в войну бывает необходимыми неизбежным); я говорю о том, что российская политика в отношении Украины не должна оставлять нынешнему Киеву никакой альтернативы, кроме линии, предложенной Кремлём. Российская политика в отношении Украины должна быть в приоритете российских политических институтов (а вот из приоритета горлопанских ток-шоу российских телеканалов должна уйти, оставшись лишь в новостях), в том числе института президента. Российская политика в отношении Украины должна вестись в интересах России и всего российского и русского народа, включая ту его часть, которая живёт на Украине. Любой, кто говорит «сами, сами»; любой, кто повторяет вслед за украинскими нацистами (да-да, именно вслед за ними) «украинец мне не брат»; любой, кто выдумывает страшную чушь о криптобандеровцах или, наоборот, твердит, что там «всё постепенно уляжется само собой», — вредит России и вольно или невольно помогает её врагам.

Несмотря на то, что Украина — это самая острая, самая жгучая внешне(внутренне) — политическая российская рана, она, конечно, не является единственной. Вокруг нас огромное количество «горячих» и «тёплых» точек, а также потенциально «горячих» зон, представляющих для России проблему первостепенной важности. Давайте вспомним только некоторые. Приднестровье — давний замороженный конфликт, который, как видим, не разрешается и не получает позитивного развития даже при условно пророссийском президенте Молдавии. Приднестровье вроде бы не совсем у нас под боком — общей границы нет, и отдельные российские политики даже умудряются сделать из этого вывод, что «Приднестровье нас не касается». Но я так скажу: необязательно соприкасаться границами, чтобы быть неразрывно связанными. В Приднестровье живут наши люди, в своё время столь же последовательные и отважные в своём выборе, как народ Донбасса. И конечно, никто в Кремле и не думает бросать этих людей на произвол судьбы. А проблема, о которой я говорю, заключается в том, что всё это прекрасно понимают и в националистических кругах Молдавии, и в Румынии, и в бандеровской среде Украины. И понимают, что на эту неразрывную связь и на значимость Приднестровья для Кремля можно давить, как на болевую точку. И будут давить — та же Украина делает это постоянно и в любой момент (ума-то нету) может усилить давление до чрезвычайности. К этому тоже необходимо быть готовыми, а я не уверен, к сожалению, что такая готовность сегодня есть.