Читать «Борька, я и невидимка» онлайн - страница 56
Юрий Геннадьевич Томин
— Данилова, — услышал Костя, — почему сегодня класс не вышел на сбор аптекарской посуды?
Костя медленно брел по коридору. Вокруг свистела, кричала и топала Большая Перемена. Какие-то счастливые мальчишки жевали бутерброды и дергали девчонок за косы. Счастливые девчонки визжали и делали вид, что им это не нравится, но далеко не убегали.
Счастливые рыбы плавали в аквариумах на подоконниках.
А несчастный Костя приближался к двери с сине-белой табличкой. Он шел и думал о чуде. Ведь бывают же чудеса… Бывают же всякие Хоттабычи и волшебные лампы! Или все это придумано для того, чтобы дразнить несчастных людей? Бывают ведь пожары и наводнения. Почему сейчас нет ни пожара, ни наводнения? Это всегда так: когда нужно — нет. Бывает, что люди неожиданно ломают ногу…
Костя вышел на лестницу и прыгнул через три ступеньки. Но чуда не случилось. Нога осталась цела.
У двери Костя помедлил. Кто-то положил руку ему на плечо. Костя вздрогнул. Рядом стояла Лина Львовна.
— Вызвали?
Костя кивнул.
— Тебе не будет неприятно, если я тоже зайду?
— Все равно, — сказал Костя.
Лина Львовна прищурилась, и Костя вдруг заметил, что у нее очень пушистые ресницы. Глаза, спрятанные за этими ресницами, смотрели сочувственно. И Косте вдруг стало очень тоскливо и жалко себя до слез.
Он осторожно открыл дверь.
— Можно, Вера Аркадьевна? — спросила Лина Львовна.
— Входи, Линочка, — сказала Вера Аркадьевна. — Входи и садись. Привела?
— Нет, — ответила Лина Львовна. — Он сам пришел.
— Ну, ученик Шмель, — сказала Вера Аркадьевна, — ты знаешь, зачем я тебя вызвала?
— Не знаю.
— Тогда давай считать. — Вера Аркадьевна вздохнула. — Будем считать только за последние две недели. Выгнан из класса — три раза. Чуть ли не сорвал пионерское собрание…
Лина Львовна шевельнулась на стуле.
— Ты хочешь что-то сказать, Лина?
— Нет, Вера Аркадьевна, я потом.
— Чуть не сорвал пионерское собрание, — повторила Вера Аркадьевна.
— Я не срывал, — сказал Костя. Он покосился на Липу Львовну. Ведь Лина Львовна знает, что не срывал, почему же она молчит? Они всегда заодно — взрослые!
— Хорошо, мы выясним. Сначала давай досчитаем. Итак, пионерское собрание…
— Я не срывал, — сказал Костя.
— Ты мне дашь договорить? — Голос у Веры Аркадьевны был противный, квакающий. — Итак, собрание. И вот уже сегодня, вместе со всем классом, ты не вышел на сбор аптекарской посуды.
— Мы договорились… — сказал Костя.
— Это еще хуже, — сказала Вера Аркадьевна. — Выходит, вы сознательно не пошли! Что значит «договорились»? А если вы договоритесь не ходить на уроки?
— Мы про это не договаривались.
Костя с тоской смотрел на портрет горниста. При чем тут уроки? И зачем все спрашивать и спрашивать? Почему нельзя просто сказать: «Ученик Шмель, мы исключаем тебя из школы»? Разве обязательно сначала помучить, а потом исключить?
А Вера Аркадьевна смотрела на Костю. Она думала: «Вот стоит ученик Шмель. Я научила его читать и писать. Как быстро он вырос. У него уже — характер. Он уже обо всем имеет собственное мнение. Интересно, что он о нас думает? Например, обо мне. Наверное, что я противная старуха, что мне очень приятно мучить его вопросами. Может быть, он ненавидит меня в эту минуту. И от этого нам обоим трудно. Мне трудно помочь, а ему — понять. Конечно, можно пригрозить. Можно заставить его бояться. Но человек, научившийся бояться о детства, вырастает злым. А злоба — плохой спутник в жизни…»