Читать «Весна гения: Опыт литературного портрета» онлайн - страница 37

– Так вот, Фред, далеко-далеко на юг от нашей мглистой Германии есть страна, которую наши древние предки называли Элладой. Все в той стране – и люди, и природа, и легенды – было порождено величайшим вдохновением. Ее жители носили одежды, не скрывавшие их красоту, которую они почитали превыше всего; фигуры их были образцом совершенства и грации. Их боги жили среди людей, потому и рождались как все люди – от поцелуя. У каждого уголка той страны своя история, своя поэзия, своя судьба. Над каждым ее жителем витал свой бог, в каждом человеке той страны жил герой. Старый Зевс, отец богов, обитал на горе Олимп; Посейдон, его брат, – в морских пучинах; Гелиос, бог Солнца, – в небесных просторах. То была страна, где фантазия и реальность сливались в единый мир волшебства и бессмертия. Прелесть трех Граций жила в образе земной Фрины, мудрость Афины – в мыслях Демокрита, изящество Аполлона – в статуях Фидия. Люди там состязались с богами…

Огонь в камине давно превратился в пепел, а дед уснул. Бодрствует только мальчик, сидящий на кровати. Время перевалило за полночь. Только песенка кукушки летит по коридорам, проникает сквозь замочную скважину в детскую и певуче повторяет:

– Покойной ночи, Фред! Покойной ночи, Фред! Покойной ночи…

И, будто отвечая кукушке, мальчик шепчет:

– Есть страна, которую наши далекие предки называли Элладой…

Утром, когда зимнее солнце пробьется сквозь тюлевые занавеси в детскую, оно увидит рядом с головой мальчика большой лист бумаги, исписанный крупным готическим почерком. Солнечные лучи сумеют прочитать только первые, торопливо написанные строки:

«…Эллада – страна пантеизма…»

«…Ее небо чересчур сине, ее солнце чересчур ослепительно, ее море чересчур великолепно…»

«…Каждая река требует своих нимф, каждая роща – своих дриад…»

Несколько лет спустя, когда мальчик вырастет, он достанет из шкафа этот пожелтевший листок, с волнением перечитает записи, выведенные детской рукой, и обмакнет перо в большую оловянную чернильницу, сохранившуюся еще со времен первых наполеоновских походов. Так из наспех набросанных строк родится начало одного из прекраснейших этюдов, известного сегодня под скромным названием «Ландшафты»…

* * *

Часы, проведенные с дедушкой ван Хааром, были настоящим праздником для молодого Фреда. То были долгие беседы ректора гимназии в Хамме, человека высокой культуры. Красивая речь деда магически действовала на сознание Фридриха. Эти вечера отбрасывали прочь все дневные заботы и тревоги, залечивали раны, нанесенные несправедливыми требованиями. Как бы взяв мальчика за руку, старый ректор, подобно Вергилию, вел его по тропинкам легенд и преданий, по дорогам истории и поэзии. С артистической широтой дед раскрывал перед Фредом древний мир образов, идей, который еще Шекспир нарек миром мудрости и красоты.