Читать «Власть и наука» онлайн - страница 127

6 июля 1933 года по его распоряжению ассистент Е. П. Мельник засаживает в Одессе четверть гектара клубнями сорта "Элла". Посадка идет в сухую почву. Спасает то, что, по словам Лысенко:

"… лето было в этом году дождливое. Поэтому удалось получить всходы картофеля на участке, где уже был выращен один урожай, чего в обычные годы на неполивных участках нельзя получить в условиях юга" (65).

Однако везение есть везение и раз на раз не приходится: в следующие годы летних дождей было мало, и "опыты" дали отрицательный результат. Уже в 1934 году "оздоровление" не получилось, и Лысенко, сравнивая обычные и летние посадки, был вынужден констатировать:

"… разницу между этими посадками трудно подметить, ничего особенного в поведении растений из клубней от урожая летней посадки в глаза не бросалось… Можно было думать, что поведение растений в указанном опыте весенней посадки 1934 года… как бы не подтвердило нашего вышеупомянутого предположения о том, что летние посадки должны прекратить ухудшение посадочного материала картофеля при его репродукции на юге" (66).

Обратите внимание на его замечательное — "как бы не подтвердило". Провал этот, дает понять Лысенко, как бы не имел места.

Очевидная неудача не повлияла на решимость Лысенко рекомендовать колхозам летние посадки. Он уже убедился в том, что анкетный метод подтвердит "действенность" любого его предложения, а вера в то, что его предложения правильны, была у него железобетонной. Поэтому летом 1934 года близлежащим колхозам дается команда посеять по одному-два гектара посадочным материалом, передаваемым лысенковцами из Одессы.

Лысенко уверял, что летние посадки завершились прекрасными результатами и что поздней осенью из колхозов поступили анкеты с записями о якобы замечательных урожаях. Особенно впечатляющим, по его словам, был вес индивидуальных клубней, собранных после летней посадки. Правда, и здесь не обошлось без курьезов. Лысенко называл вес выращенных тогда клубней равным то 400–500 граммам (см. /67/), то 300–500 граммам (68), то даже килограмму (69). А иногда он сообщал о якобы часто встречавшихся полуторакилограммовых и даже двухкилограммовых клубнях (70).

Впервые на публике Лысенко заговорил о картофеле в конце 1933 года, а уже в 1934 году объявил новую "теорию вырождения картофеля на юге" доказанной (71), зачислив ее в разряд "крупнейших достижений новой биологии", и заверил партийных лидеров, что благодаря этому очередному вкладу в науку производство картофеля на юге будет быстро увеличено. Его оптимизм был вполне в духе времени:

"Каждому трудящемуся более чем ясна прелесть нашей советской действительности, нашего советского строя. В самом деле, разве есть в мире для человека более душевное наслаждение, чем чувствовать и осознавать, что и ты вложил свою агрономическую мысль, свой труд в общее дело расцвета социалистического сельского хозяйства" (72).

Столь же демагогическим был подход к решению новой задачи — отказаться от научных методов и заменить их своими: