Читать «Сталин и НКВД» онлайн - страница 51

В литературе неоднократно упоминалось о «немецкой провокации» со ссылкой на мемуары Шелленберга. Вне зависимости от доверия к «фальшивке гестапо», из этих мемуаров следует, что немцы создали поддельные документы, будучи уверенными, что заговор реально был. Гейдрих получил от проживавшего в Париже белогвардейского генерала Скоблина сообщение о том, что советский генерал Тухачевский во взаимодействии с германским генеральным штабом планирует свержение Сталина. Следует помнить при этом, конечно, что на самом деле генерал Скоблин сотрудничал с НКВД. Иными словами, немцев в данном случае, «использовали втемную».

В работах 2008–2010 гг. я пытался показать, что «все не так как кажется» и мы имеем основания считать, что «информация Скоблина» была частью более сложной интриги Лубянки.

По мемуарам Кривицкого можно восстановить, как начальник ИНО НКВД А. Слуцкий создал материалы, «уличающие Тухачевского» в «фашистском заговоре». «Вброс» компромата должны были осуществить агенты ИНО, которые играли роль сотрудников абвера..

«Технологически» операция Слуцкого является повторением дела «Весна» и включает в себя все те же элементы: «крамольные разговоры» военных между собой, которые интерпретировались в контексте предоставленной иностранным отделом информации о «заговоре в РККА». Отличие только в том, что в 1930 г. источники ИНО были из Польши, а в 1937 г. — из Берлина и Праги. Затем информация ИНО усиливалась использованием агентов-двойников, в роли которого в 1937 году выступил генерал Скоблин. Затем с «пакетом документов» Ежов и Фриновский (как в 1930 г. Менжинский и Ягода) шли на доклад к Сталину и получали санкции на арест. Очень показательно, что одним из основных организаторов дела военных в 1937 г. был И. Леплевский, который ранее «размотал» дело «Весна». По мемуарам Орлова можно понять, что к Слуцкому был близок Борис Берман, видимо, в курсе всего был Сергей Шпигельглас.

Зачем нужна была им эта провокация? Зачем Слуцкий хотел скомпрометировать Тухачевского? В работе «Заговор Ежова» я пытался реконструировать позицию этого чекиста. Кажется, что начальником ИНО двигала верность революционному прошлому и вера в коммунистическую партию. По образному выражению троцкиста Мрачковского «еще не вытравили всю душу», при этом у Слуцкого не было особенных симпатий к Сталину и было понимание того, что в реальности второй половины 30-ых другого лидера у СССР нет.

О чем думали эти люди в 1936, что было их целью? Конечно, для этих людей главной угрозой оставалось перспектива буржуазного разложения власти, особенно опасная в условиях возможной внешней агрессии. Это в терминах того времени «правая» угроза, а не «левая». Иными словами, «левый поворот» вполне отвечал их настроениям. «Идейные чекисты» считали (подозревали? были уверены?), что Сталин причастен к убийству Кирова. Выше уже говорилось об опасениях, которые вызвал в их среде первый московский процесс: «Хотя верхушка НКВД связала свою судьбу со Сталиным и его политикой, имена Зиновьева, Каменева, Смирнова и в особенности Троцкого по-прежнему обладали для них магической силой (выделено мной. — В. Н.). Одно дело было угрожать старым большевикам по приказу Сталина смертной казнью, зная, что это всего лишь угроза, и не более; но совсем другое дело — реально опасаться того, что Сталин, движимый неутолимой жаждой мести, действительно убьет бывших партийных вождей».