Читать «Рыцарь Фуртунэ и оруженосец Додицою» онлайн - страница 195

Причина? Неправильно ставите вопрос, уважаемый. Разве в этом мире что-нибудь имеет одну-единственную причину? Но если угодно главную, извольте: ее желание одевать меня с головы до ног. Надо сказать, что делала она это с большим вкусом. И все получалось как бы случайно, ненароком. Вначале появилась светло-бежевая материя на костюм и сухопарый портной, через неделю — три сорочки и, наконец, коробка с новыми туфлями. Что было делать — отказываться? Я пробовал, но она оказалась хитрее меня. Всякий раз, как покупалась обновка — новый пиджак, брюки, — старый пиджак с брюками исчезали. И в конце концов не осталось ничего, что напоминало бы мне меня прежнего. Как в армии — вам, наверное, тоже довелось служить, — вместе с гражданской одеждой человек сбрасывает с себя и прежнюю жизнь. И в один прекрасный день, сам того не замечая, становится совершенно другим человеком.

Нет, нет, я не преувеличиваю! Ни один генерал не выиграл бы ни одного сражения, если бы солдат становился в строй в своей домашней одежде, да еще со своими прихотями и привычками. Форма приводит всех к общему знаменателю. Как бы там ни было, но однажды мне вручили пару шерстяных носков и ручные часы. Прежние часы на пятнадцати камнях с синей короной на циферблате были еще вполне исправны и шли довольно точно. Но в один прекрасный день они исчезли, а вместо них я обнаружил на ночном столике вот эту «Омегу». О, конечно, конечно! Знаменитая марка и куда дороже, чем мои старые, с синей короной. Может быть, даже красивее — не знаю, может быть. Но тем не менее я попросил ее вернуть мне мои старые часы.

Странность? В сущности, да, у этих часов была одна странность. Я бы даже сказал, особенность, хотя и это ничего не объясняет. Понимаете, по вечерам, когда я лежал один в комнате, я любил слушать, как поет часовой механизм. Как бы вам это объяснить… Представьте себе такой невидимый камертончик, который звучит тихо-тихо. То ли фабричный дефект, то ли так и надо — не знаю, но они не то жужжали, не то пели — и это и была их особенность. Я бы узнал свои часы из миллиона самой темной непроглядной ночью. А когда я, засыпая, забывал их снять, то всю ночь они пели мне сквозь подушку. Представляете, их пение пробивалось даже сквозь подушку. Словно ниточка, связующая меня с прошлым, с моей жизнью. И я цеплялся за эту ниточку и мог слушать их бесконечно.

Может быть, я преувеличиваю, но поймите, голодному не до пианистической точности движений, когда дело идет о хлебе. Всякому понятно, что означает этот сухой блеск у него в глазах. Так вот и я говорю сейчас с вами. Слушаю четкое, как удары молотка, тиканье «Омеги» и все время вспоминаю о косолапой походке моих старых часов. Неужели это трудно понять?

Любовь? Да при чем тут любовь? Вы уже не первый, кому я рассказываю эту историю, и каждый заводит речь о какой-то там любви. Она благополучно вышла замуж, в третий раз, после того как закончилось наше с нею короткое интермеццо. И сейчас, когда мы с вами здесь разговариваем, наверняка уже покупает очередные туфли.