Читать «Сообщение» онлайн - страница 52

«Славный рынок, богатый, как все говорят…»

Славный рынок, богатый, как все говорят.рыбный ряд, овощной, да асфальтовый ряд —и брюхатый бокал, и стакан расписной,и шевелится слизень на шляпке грибной,а скатёрки желты, и оливки черны,и старьевщик поет предвоенные сны,наклоняясь над миром, как гаснущий день —и растет на земле моя серая тень.Так растет осознавший свою немоту —он родился с серебряной ложкой во рту,он родился в сорочке, он музыку вбродперейдет, и поэтому вряд ли умрет —перебродит, подобно ночному вину,погребенному в почве льняному зерну,и взглянув в небеса светлым, жестким ростком,замычит, как теленок перед мясником

«Я всегда высоко ценил (восточный акцент) лубов…»

«Я всегда высоко ценил (восточный акцент) лубов».«Я никогда не опустошал чужих карманов».«Я птицелов». «У меня осталось двадцать зубов».«Я известный филокартист». «Я автор пяти романов».«Я посещал все воскресные службы, даже когда страдалревматизмом и стенокардией». «Перед смертью я виделсиний,малахитовый океан и далекого альбатроса». «Я всегда рыдалнад могилами близких, утопая в кладбищенской глине».«Я любил Дебюсси и Вагнера». «Я стрелял из ружьяпо приказу, не пробовал мухоморов и не слыхал о Валгалле».«Я никого не губил, даже зверя». «Я консультантпо недвижимости». «Я,предположим, бывал нечестен, но и мне бессовестно лгали».«Я привык просыпаться один в постели». «Мой голос был груби угрюм, но горек». «Я знал, твой закон – что дышло».«Я смотрел по утрам на дым из петербургских фабричныхтруб».«Я стоял на коленях, плача». «Я пробовал, но не вышло».

«…как обычно, один среди снежных заносов…»

…как обычно, один среди снежных заносов —засиделся не помнящий дней и часовмой обиженный, бывший коллега-философ,а точнее сказать – философ.Он отчетливо знает, что окунь не птица,что уран тяжелее свинца,коктебельский рапан не умеет молиться,а у времени нету лица.И под утро ему достоверно известно,что с бутылки портвейна не осоловеть,что баптистская церковь – Христова невеста,а лемур – это бывший медведь.Ибо всякий товарищ, воркующий хмуро,в непременное небо глядит,и уйдут, повинуясь законам натуры,и полковник, и врач, и пиит,возопив о печали и радости прежней,до конца перещупав, как некогда я,на предмет толщины и синтетики грешнойбеззакатную ткань бытия.

«Майору заметно за сорок – он право на льготный проезд…»

Майору заметно за сорок – он право на льготный проездпроводит в простых разговорах и мертвую курицу ест —а поезд влачится степями непаханными, целясь в зенит,и ложечка в чайном стакане – пластмассовая – не звенит.Курить. На обшарпанной станции покупать помидоры и хлеб.Сойтись, усомниться, расстаться. И странствовать. Как он нелеп,когда из мятежных провинций привозит, угрюм и упрям,ненужные, в общем, гостинцы печальным своим дочерям!А я ему: «Гни свою линию, военный, пытайся, терпи —не сам ли я пыльной полынью пророс в прикаспийскойстепи?Смотри, как на горной окраине отчизны, где полночь густа,спят кости убитых и раненых без памятника и креста —где дом моей музыки аховой, скрипящей на все лады?Откуда соломкою маковой присыпаны наши следы?»«А может быть, выпьем?» «Не хочется». Молчать, и качатьголовой —фонарь путевой обходчицы да встречного поезда вой…