Читать «На Пришибских высотах алая роса» онлайн - страница 125

– Отведите меня к майору Кочину. Он ответит на все ваши вопросы.

Ничего не добившись от нее толком, он сказал:

– Держись меня.

По реакции командира после того, как она произнесла фамилию «Кочин», Катя решила, что он знает его или хотя бы слышал о нем. Больше недели они пробирались по лесистой местности к линии фронта, и только в начале октября перешли ее, вернее перебежали. В ту ночь, командир разбудил ее:

– Не отходи от меня ни на шаг. Нам приказано этой ночью прорываться. Будешь бежать рядом со мной и, не дай боже тебе отстать или потеряться.

Так и держалась она его и тогда, когда вышли на рубеж прорыва, и потом, когда побежали. Она обезумела от сумасшедшего бега среди разрывов гранат и мин. Бежала, почти не пригибаясь, не пытаясь увернуться от автоматных очередей, не останавливаясь даже тогда, когда кто-то падал и просил о помощи, а, поняв, что ее не окажут, проклинал всех и все на свете. Катя бежала позади командира, тяжело дыша ему в спину. Она не остановилась даже тогда, когда он, зашатавшись, упал. Всего мгновение ей потребовалось для того, чтобы понять, что он уже не нуждается в помощи. Да, собственно, ее тут не кому и не оказывали по его же приказу.

Этот страшный бег, как по своему физическому состоянию, так и по психологическому напряжению, окончился так неожиданно, что в первые минуты Катя не поняла, что произошло, почему все падают на землю. И только теперь она услышала, что стрельба осталась далеко позади, и они у своих. А вот и они. Навстречу медленно настороженно, не опуская оружия, подходили красноармейцы.

– Не стреляйте! Мы свои! Мы русские! – закричала Катя.

И что-то такое убедительное звучало в ее голосе, что солдаты опустили оружие. Уцелевших после этого смертельного марафона повели в штаб. Если бы они знали, какой ужас, унижения и издевательства их здесь ждали, никогда бы не решились на этот, как они считали, спасительный бег. Все ведь бежали домой, к своим, а оказались здесь чужими. Катя и этим командирам ничего не объясняла, ссылаясь на майора. Когда разобрались со всеми, кто с ней бежал, их накормили и велели ждать дальнейших распоряжений. Через некоторое время солдат и офицеров посадили в кузов грузовой машины и увезли. Катю везли в легковой машине, между двумя солдатами. «Конвой, что ли? – спрашивала она себя, и, глядя на суровые их лица и презрительные взгляды, направленные на нее, понимала, что конвой. – Ладно, – успокаивала она себя, – привезут к Кочину, там все и прояснится». Она даже не испугалась и не встревожилась, когда ее поместили в камеру. Посчитала, что так положено для тех, кто прибыл с той стороны. Не дождавшись приглашения к Кочину, уснула. Спала тревожно, а утром вдруг поняла, что ожидают ее здесь большие неприятности. Включилась интуиция или она, наконец-то пробилась к ее сознанию, через поток эйфории, от того, что она у своих. Свои оказались совсем не рады ее появлению, и она объясняла это каким-то недоразумением, которое скоро выяснится. Но когда она поняла, что это не недоразумение, ей стало страшно, страшнее, чем там, у немцев. Но она, тем не менее, продолжала верить, что когда о ней узнает Кочин, он все уладит. Ей удастся доказать свою полную невиновность, даже если ее обвиняют во всех смертных грехах, ведь она ни в чем не виновата. Она вспоминала суровые лица часовых. По тому, с какой неприязнью они пропускали ее, по тому, как за ней бесшумно захлопнулась дверь, уже понимала, что попала в какую-то передрягу. Но тогда она считала все это недоразумением, и только теперь начинала понимать, что из этой передряги ей не так скоро удастся выбраться. Подумав о том, что никакие эмоции ей теперь не помогут, что все пойдет своим чередом, совсем не зависящим от нее, она решила терпеливо ждать вызова. «Ведь вызовут же они меня когда-нибудь, то ли на беседу, то ли на допрос, – уверяла она себя, – тогда все и выяснится. Все станет на свои места, а пока надо ждать и не паниковать. И, как ни тяжело ей быть в неведении, как ни мучительно ждать ясности, надо не падать духом, ведь она разведчик и она у своих…»