Читать «Атомная катастрофа на Урале» онлайн - страница 128

Количество радионуклидов, выделяющихся при охлаждении реактора, может измеряться десятками и сотнями кюри в день (за счет подтекания урановых блоков). Но количество радионуклидов при выделении плутония радиохимическими методами может измеряться миллионами кюри в день. Вот почему практикуется предварительная выдержка выгоревших блоков в течение 100–200 дней для распада короткоживущих изотопов, особенно йода-131. Состав кыштымского выброса (наличие в нем 26 % циркония-95 через 3–4 месяца после загрузки в контейнер) говорит о том, что даже в 1957 г. предварительная выдержка блоков в Челябинске-40 была краткой и урановые блоки после выгорания быстро шли в обработку (растворение в азотной кислоте – это первая ступень). Поэтому в реку Теча (или сначала в озеро Кызылташ) сбрасывалось колоссальное количество жидких радиоактивных отходов.

Если сброс вод охлаждения реактора был в какой-то степени оправдан спешкой, то сброс отходов от радиохимических предприятий был совершенно безответственным решением. Можно понять, почему это делалось в 1948–1949 гг., во время создания первой атомной бомбы: главой атомного проекта был Берия, и сроки создания ядерного оружия к юбилею Сталина (в декабре 1949 г.) были действительно жесткими. Но потом, в 1950–1954 гг., когда выработка плутония нарастала, нужно было искать другие решения. По данным ЦРУ, приводимым в лос-аламосском отчете, сброс радиохимических отходов в Течу продолжался и в 1953 г., а судя по статьям в советских газетах, до конца 1954 г. и был прекращен из-за очень высоких уровней загрязнения и уже заметного влияния на здоровье населения. Жители многих деревень, расположенных вниз по течению Течи примерно на 100–150 км, были эвакуированы, а подходы к реке оградили проволокой. Впоследствии были построены две плотины, чтобы вода с наиболее загрязненных участков не шла вниз по течению (гидрологическая изоляция). Но ряд газетных статей подтверждает, что множество проблем остается нерешенным и сегодня…

«Огромные объемы загрязненной воды с высокой степенью радиоактивности здесь поначалу сливались без всякой очистки в ближнюю речку. Через некоторое время стало ясно: разнос радиации происходит на многие километры. Тогда было принято новое (но отнюдь не более разумное, по сегодняшним нашим представлениям) решение: отходы пошли в замкнутое озеро Карачай. Вскоре и озеро было переполнено радиоактивностью, и на его берегах находиться стало опасно» (Известия. 1989. 12.07).

«Сарвар Шагиахметова работала наблюдателем на реке Теча – замеряла уровень и температуру воды. В начале 50-х по реке плыла густая жидкость, сверкающая всеми цветами радуги. Жидкость покрывала воду толстым слоем – толщиной с палец. Эту воду пили, на ней варили пищу. “В 1953-м или в 1954 году – точно не помню, – говорит бабушка Сарвар, – в нашем доме жили специалисты из Москвы. Они обследовали наши вещи и предложили от них избавиться – все было заражено”» («Комсомольская правда». 1989. 15.07).