Читать «Морфология российской геополитики и динамика международных систем XVIII-XX веков» онлайн - страница 225

Что оставалось? Соглашение императоров в Бьорке о союзе сегодня по праву рассматривается как попытка создания континентального блока против Англии, с расчетом Вильгельма II втянуть в блок и Францию, лишившуюся опоры на континенте. Реально, однако, это было бы расторжение русско-французского блока: финансовый кризис России, противостояние России и Англии на театре, где Германия не могла оказать никакой помощи, плюс неприкосновенность австрийских и турецких позиций на Балканах – просто мышеловка.

Протоевразийская фаза себя исчерпала, обернувшись жестким дискомфортом, а нарастающая поляризация Европы – уже явная, а не мнимая, как в 1870-х, – давала шанс изменить игру. Едва ли этот шанс на союз явился сразу. Сперва очевидные намеки Англии на готовность к большому Азиатскому урегулированию, что для ослабленной страны было очень кстати, плюс урегулирование с Японией, английской союзницей, повысило спрос на людей, склоняющихся к идее «самоограничения в Азии», к видению России как европейской державы, как одной из привходящих сил европейского расклада. Тем самым геостратегический цикл России получил новый старт. Мы снова возвращаемся к фазе, когда Россия выступит привходящей силой во внутренних играх Запада вокруг гегемонии и баланса на территории Европы и сопредельных пространствах, причем стимулом, оформляющим эту политику, становится, как и в XVIII в., стремление использовать роль России как одной из европейских сил для существенной реконструкции Балто-Черноморья, с прилегающими участками Ближнего Востока.

II

Эта конъюнктура в конечном счете определяет выдвижение на ключевые посты во внешней политике таких фигур, как А.П. Извольский и С.Д. Сазонов. Осмысливая свой путь дипломата и министра, Извольский напишет: «Будучи всегда сторонником европейской политики для России, я никогда не придерживался мнения, что нам следует распространять поле деятельности России в места, отдаленные от центра наших традиционных интересов, что несомненно ослабляло нашу позицию в Европе». Согласно Извольскому, «Сибирь должна быть рассматриваема как резерв для того дня, когда Россия окажется вынужденной направлять туда излишки своего населения» [Извольский 1924, 87]. Прав H.H. Рутыч, утверждая, что такой подход не мог не импонировать Столыпину, для которого Сибирь была зоной заселения, а не направлением экспансии и потому требовала исключения из политической игры. Альтернативу России 1900-х Извольский определял так: «Если бы Россия повернулась спиной к Франции и Англии и пошла бы по пути завоевания гегемонии в Азии, она оказалась бы вынужденной отказаться не только от ее исторической роли в Европе, но также и от своей экономической и моральной независимости vis-â-vis с Германией, становясь вассалом Германской империи и вызывая разруху для всей Европы, так как Германия, почувствовав себя свободной от всякой опасности со стороны своей восточной границы, выбирала бы только час для решительного нападения на Англию и Францию в целях реализовать свою мечту о мировом господстве» [там же, 61].