Читать «Ледяной клад» онлайн - страница 134

Заслышав Женькин режущий голосок, все дружно прекращали работу, забрасывали на плечи инструмент - лопаты, пешни, тяжелые стальные ломы. Максим старался это сделать самым первым. Тогда вернее открывалась возможность как бы нечаянно, по дороге к дому оказаться вблизи от Ребезовой. Идти и слушать, как звонко похрустывает у нее под черненькими, круглоносыми валенками мерзлый снег, как заливисто хохочет она, отзываясь на не очень-то скромные шуточки Павла Болотникова.

Тот всегда шел рядом с Ребезовой. Это было теперь его постоянное место.

А Максим не знал своего места.

Он и сам не мог его определить, и Женька в этом тоже ему не помогала.

Шапку она Максиму вернула давно. Вернула во время одной из долгих вечерних прогулок под знакомыми соснами. Сняла с Максима кепку, легонько растерла своими горячими ладонями уши ему и натянула на голову шапку, туго завязав у подбородка тесемки: "Побаловала - хватит! Теперь грейся, грейся, мой бедненький..." И попросила еще: "Платок мой ты обязательно завтра принеси".

А дома Максим обнаружил, что вместо прежних простых тесемок Женька пришила к его шапке шелковые ленты, яркие, голубые, те самые, что с утра были у нее вплетены в косы. Попробуй выйди на люди в шапке с такими лентами! Хорошо еще, что он, расставшись с Женькой тогда, сразу же не зашел к Баженовой, побалагурить с Феней.

Максим страшно обиделся и оскорбился.

На следующий вечер он не пошел к привычной сосне. Отдал Женьке платок на работе. Грубо сунул сверток ей в руки, сказав лишь одно короткое и сердитое слово: "Выдра!" Откуда это слово подвернулось ему на язык, Максим и сам не знал. Женька медленно улыбнулась, с ехидцей оглядела Максима - на шапке у него были пришиты уже обычные завязки, - взяла платок и ничего не ответила.

А когда багрово-красный диск солнца опустился в морозную дымку у горбатого мыса и пора было пошабашить, Женька спела частушечку:

Ах, ленты мои,

Ленты голубые!

Все миленочки мои

Глупые какие...

Максим тогда было потянулся на ее голос. Не сам - неведомый магнит за него это сделал. Но Женька, прежде чем к ней приблизился Максим, уже подхватила под руку Павла Болотникова и пошла впереди всех, горланя:

Я забуду про еду

И про сон забуду.

Только рядом с дураком

Никогда не буду.

Солнце дрожало у самого горизонта, точно боясь опуститься за кромку холодной, мерзлой земли, а Женька с Павлом шагали прямо к нему, и Максиму казалось: сейчас в туманной дали исчезнет этот грустно-пылающий огненный диск и вместе с ним навсегда исчезнет Женька - так далека вдруг стала она от Максима.

Он побежал за нею, обгоняя товарищей, оступаясь в глубоком, скользком снегу, не слыша, как ему кричат: "Эй, Макся, куда это ты так разогнался?"

Настиг! Но Ребезова лишь оглянулась через плечо, румяная, крупнозубая, с издевкой бросила:

- Ох, а я думала - корова бежит. Хри-ипит, задыхается...

И после того уже ни разу не приглашала на прогулку к сосне, ни разу не осталась с Максимом вдвоем. Всюду резала его насмешливым, острым взглядом.

Зато в частушечках Женька звала к себе Максима. Он голову свою готов был отдать, если Женька не ему пела это: