Читать «Ледяной клад» онлайн - страница 133

- И что же вы предлагаете? - встревоженно спросил Цагеридзе, разгребая вокруг себя снег меховой рукавицей. - Я вас понимаю. Глубокий снег ниже запруды, окаменевший с водою в мороз, - все равно, что сама запруда. Огромный, широкий барьер! Это серьезная угроза.

- Поднять выше запруду, значит, и воды надо больше копить, создавать Громотухинское море. Потеря времени. Работы больше, стоить будет дороже. А снег тоже отсюда ничем не выгребешь, чтобы воду по чистому льду пустить.

- Сделать широкие деревянные желоба.

- Сразу обмерзнут. А вода пойдет мимо.

- Выход? - жестко спросил Цагеридзе.

- Выхода нет, - пожал плечами Шишкин.

И они, утопая в сугробах все глубже, молча прошли рядом несколько десятков шагов. Поглядеть со стороны, они не шли, а двигались, словно шахматные фигурки, которые по гладкому полю толкает чья-то невидимая рука. Здесь склоны распадка сбегались особенно близко и оттого еще круче устремлялись вверх; бугрились укутанные слепяще-белым снегом крупные валуны; печальными арочками изгибались к земле черные ветви мелких кустарников. Цагеридзе брел, опираясь на палку, и все равно чувствовал, что скоро "деревянная нога" у него откажет. И что, собственно, зачем бесцельно дальше брести по этим сугробам? Ежели быть запруде - так только здесь, вот в этом узком створе. Если не быть...

Цагеридзе остановился, зажмурил глаза. Кто это сказал: "Если не быть..." Кому пришла в голову эта все убивающая мысль?

- Семен Ильич, - сказал он, расстегивая воротник, ставший ему сразу и тесным и жарким, - Семен Ильич, дайте мне топор.

Одним взмахом, наискось, он ссек молодую сосенку так, что она не упала, а просто соскочила с пенька и, попрежнему топорща свои ветви, осталась стоять в глубоком снегу.

- Тут! - проговорил Цагеридзе. - Вот тут и начинайте.

Ему казалось, что он отдает распоряжение построить по меньшей мере плотину через Берингов пролив или приказывает рассечь надвое ледяную шапку Антарктиды.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1

На это закатное, багрово-красное солнце можно было глядеть не прищуриваясь.

Казалось, очень близкое - стань на лыжи, наддай как следует и успеешь тронуть его концом лыжной палки, - оно катилось медленно и важно над безлесным склоном горбатого мыса, за которым Читаут делал к северу крутой поворот и снова врубался в тайгу, чернеющую на горизонте загадочно и строго.

Максим никогда прежде не видел столь необыкновенного солнца. Хотя чаще всего совершенно открытое летом и, наоборот, запрятанное в серой мути облаков зимой, - оно для Максима раньше оставалось, по сути дела, каким-то невидимым, условным, приблизительным. Теперь оно полный день находилось в небе. Работало в общем ряду со всеми. Опускаясь к земле, предупреждало: пора собираться домой. А скользнув за мыс, своим последним, красным огоньком подавало Женьке Ребезовой сигнал - запевать "под шабаш" новую озорную частушечку.

Новую каждый день.

Но обязательно, так думалось Максиму, адресованную только ему одному.